уже прочно заложена. Вместо того чтобы думать об иерархическом мировом правительстве, мы должны думать о сетях правительств, пересекающихся и сосуществующих с миром, формально разделенным на суверенные государства.

Первой реакцией многих стран на воздействие глобальных сил является принятие внутренних мер по снижению своей уязвимости к внешним воздействиям — они прибегают к протекционизму, если это возможно при разумных затратах. Иногда их ограничивают дорогостоящие ответные меры, как, например, в недавних торговых спорах между США и Европейским союзом. Однако в сельском хозяйстве и текстильной промышленности защитные меры богатых стран приводят к издержкам для бедных стран, которые не в состоянии принять ответные меры. С другой стороны, некоторые односторонние ответные меры могут быть позитивными. В 1980-х годах американские компании отреагировали на японскую и европейскую конкуренцию в автомобильной промышленности, проведя внутренние изменения, которые повысили их эффективность. В некоторых случаях, таких как общие процедуры бухгалтерского учета или прозрачное регулирование рынков ценных бумаг, компании и правительства в одностороннем порядке принимали внешние стандарты для расширения доступа к капиталу. Конкуренция в области стандартов не обязательно должна приводить к гонке на дно, поскольку страны могут в одностороннем порядке принять решение о гонке на вершину. Например, Израиль решил принять стандарты Европейского союза по пестицидам, а ряд стран Латинской Америки приняли стандарты США.

Эти примеры подтверждают достаточно очевидную мысль: пока ключевым институтом глобального управления остается национальное государство. Однако в условиях глобализации даже такие сильные страны, как США, столкнутся с тем, что односторонние меры часто окажутся недостаточными, не дадут результата или вызовут ответную реакцию. Поэтому страны, сталкивающиеся с растущей глобализацией, будут все больше готовы жертвовать некоторой свободой своих юридических действий, чтобы ограничить и сделать более предсказуемыми действия других по отношению к себе. Они, подобно мольеровскому герою, обнаружившему, что всю жизнь говорил прозой, поймут, что в мире давно существуют институты совместного управления общими делами. Сотни организаций и правовых режимов существуют для управления глобальными аспектами торговли, телекоммуникаций, гражданской авиации, здравоохранения, экологии, метеорологии и многих других вопросов.

Чтобы добиться желаемого, большинство стран, включая США, приходят к выводу, что им необходимо координировать свои действия. Односторонние действия просто не могут дать нужных результатов в решении многосторонних по своей сути вопросов. Сотрудничество может осуществляться в форме двусторонних и многосторонних договоров, неформальных соглашений между бюрократическими структурами и делегирования полномочий официальным межправительственным институтам. Регулирование глобальных потоков часто будет развиваться путем наращивания слоев, а не путем заключения единого договора, и еще долго будет оставаться несовершенным. Некоторые случаи проще, чем другие. Например, сотрудничество в области преследования детской порнографии в Интернете оказывается проще, чем регулирование рассылки писем ненависти, поскольку в первом случае существует больше общих норм, чем во втором.

Наконец, некоторые попытки управления не будут включать в себя государства как единое целое, а будут носить либо трансправительственный (то есть компоненты государств взаимодействуют друг с другом), либо транснациональный (с участием неправительственных акторов) характер. То есть наряду с необходимой, но несовершенной межгосударственной институциональной структурой развивается формальный политический процесс, дополняющий формальный процесс кооперационных отношений между государствами. В государственном секторе различные компоненты правительств поддерживают неформальные контакты. Сегодня редко в каком посольстве крупной демократической страны большинство сотрудников, находящихся за рубежом, составляют иностранные служащие. Вместо этого большинство сотрудников американских посольств представляют такие ведомства, как сельское хозяйство, транспорт, торговля, энергетика, НАСА, оборона, разведка и ФБР.

В частном секторе транснациональные корпорации и управляющие оффшорными фондами играют более значительную, чем когда-либо, роль в создании правил и стандартов. Их практика зачастую создает фактическое управление. Международный коммерческий арбитраж — это, по сути, частная система правосудия, а кредитные рейтинговые агентства — частные системы контроля. Они стали важными механизмами управления, власть которых не сосредоточена в руках государства. В некоммерческом секторе, как мы видели, наблюдается необычайный рост организаций — по-прежнему в основном западных, но все более транснациональных. По причинам, рассмотренным в главе 2, эти организации и многочисленные каналы трансграничного доступа способны оказывать все большее влияние на государства и межправительственные организации, а также на транснациональные корпорации.

Мягкая сила этих организаций часто проявляется в мобилизации чувства стыда для навязывания издержек национальным или корпоративным представителям. Транснациональные фармацевтические компании отказались от судебных исков в Южной Африке по поводу нарушения их патентов на лекарства от СПИДа, потому что, по словам газеты Financial Times, «требования большей социальной ответственности бизнеса становятся все громче, лучше организованы и более убедительны и поэтому популярнее. Их нельзя игнорировать». Наиболее значимым событием стало уступка со стороны наркокомпаний. Это было равносильно признанию того, что их юридическая борьба в Южной Африке была пиар-терской неудачей». Аналогичные кампании «называй и позорь» изменили структуру инвестиций и занятости таких компаний, как Mattel и Nike в индустрии игрушек и обуви. Некоторые транснациональные корпорации, такие как Shell, создали большие штаты только для работы с НПО. Жан-Франсуа Ришар из Всемирного банка, например, выступает за создание «сетей глобальных проблем», которые будут выпускать рейтинги, оценивающие, насколько хорошо страны и частный бизнес выполняют нормы по охране окружающей среды и другим вопросам, влияющим на благосостояние планеты. Процесс будет быстрым и небюрократическим, а санкции будут налагаться путем нанесения ущерба репутации.

Результаты могут соответствовать или не соответствовать предпочтениям государства. Например, если транснациональные корпорации в ответ на кампанию НПО согласятся повысить возраст использования детского труда на своих предприятиях, они могут отменить решение избранного правительства такой суверенной страны, как Индия, более эффективно, чем любое официальное международное голосование во Всемирной торговой организации. Эволюция этих гражданских и деловых сетей в значительной степени не прослеживается, и остается неясным, как они могли бы сочетаться в представительной форме глобального управления. Ни одна из них не может претендовать на то, чтобы представлять граждан в целом. Сети частных и транснациональных акторов способствуют формированию зарождающегося, хотя и несовершенного гражданского общества на глобальном уровне. Поскольку эти сети имеют дело с частичной точкой зрения представителей бизнеса и некоммерческих организаций, некоторые серверы предлагают добавить вклад правительств или отдельных государственных структур, чтобы представить более широкие общественные интересы. Глобальные политические сети существуют по таким вопросам, как коррупция (под руководством Transparency International), строительство крупных плотин (под руководством Всемирной комиссии по плотинам), облегчение долгового бремени бедных стран (под руководством Jubilee 2000), искоренение полиомиелита (под руководством Всемирной организации здравоохранения) и многим другим.

Как мы должны реагировать на эти изменения? Наша демократическая теория не успевает за мировой практикой. Финансовые кризисы, изменение климата, миграция, терроризм и контрабанда наркотиков не замечают границ, но оказывают существенное влияние на жизнь американских граждан. Британский социолог Энтони Гидденс считает, что, поскольку они не