– Спишем на растерянность. До сих пор мне не доводилось путешествовать между слоями. Я думал, это миф, пустые игры ума. К слову, сколько их?

– А сколько в мире звуков? И сколько в палитре оттенков? Мы выделяем семь нот и семь цветов в радуге, но они лишь условность. Между ними бесконечное число полутонов. Хотя на практике семь слоев больше похожи на этажи дома. Исправный лифт не остановится между этажами.

Я криво улыбнулся.

– Всякая аналогия лжива. Но неужели никто до меня не угодил в полутон?

Алия повела плечиком.

– Почему не угодил? Некоторые ходят туда вполне сознательно. Только они предпочитают держать язык за зубами. Ты никогда не задумывался, отчего у твоих коллег, Великих, после посещения Сумрака на теле бывают раны? Тебе очень повезло, Юра. Повезло, что ты спасся. Повезло, что я успела вовремя. И полутона оказались на редкость спокойными. Даже зыбучие пески, в которые ты угодил, ничто по сравнению со своими соседями.

Я вспомнил восковые фигуры, удушающую боль, бессмысленные попытки проломить последнюю преграду. А еще сказанные четыре года назад слова заточенного в Сумраке чудовища о том, что я даже не представляю, что творится между этажами…

– Почему я не смог выбраться? Я был у самой границы. Ближе к обычному миру, чем когда-либо. Барьер должен был рассыпаться от любого прикосновения.

– Нельзя подходить так близко, – негромко ответила Алия. – Это запретная зона, гиблое место между обычным миром и первым слоем. Из него почти невозможно вырваться. Не поможет ни тень, ни заклинания. Даже Сила обернется против тебя. Это место создано не для Иных. Мне стоило огромного труда вытащить тебя оттуда.

– Мне казалось, я вложил в сумеречный портал достаточно энергии.

Алия кивнула:

– Достаточно. Но в твое заклинание вмешались извне. Тебе «помогли» попасть в мертвую зону.

– Найти бы того помощника…

– Не дай Бог, Юра, – одними губами прошептала Алия. – Не дай тебе Бог его найти.

* * *

Лежать на дощатом полу куда удобнее, чем на каменной скамье. А уж с алтарем и вовсе не сравнить. Пусть даже алтарь исполняет роль компаса.

Надо мной склонился Будда, классический бронзоволикий истукан. Невозмутимый и снисходительный, как полагается всякому, кто достиг просветления.

– С вами все в порядке? – К Будде присоединился белокурый ангелочек в кремовых сандаликах. На вид ангелочку исполнилось года четыре. Курносый носик, голубые глаза и непременные кудряшки – все как полагается. – Мама, дедушке плохо!

Я закашлялся, с трудом сдерживая смех. Дедушкой меня еще не называли. Ангелочек поджал губы и посмотрел на меня с осуждением. Для человека, которому плохо, я вел себя совсем неподобающе.

– Саша, доча, пойдем. – Выскользнувшей из-за Будды маме я не дал бы и двадцати. Загорелая, спортивная, ухоженная, она схватила ребенка за руку и потащила прочь, не забывая поглядывать на лежащего на полу «дедушку».

Я не стал ее осуждать. Если учесть, во что превратилась одежда за время странствий, выглядел я и впрямь непрезентабельно. Поди и лихорадку Эбола от меня подхватить можно. Или какая там страшилка у туристов нынче в моде?

Панибратски обхватив Будду за торс, я сел и прислонился к нему спиной. Втянул влажный тяжелый воздух.

Меня определенно занесло в тропики. Добавим Будду, российских туристов – и по всему выходит, что я в Индии. Оно и неудивительно, учитывая, что отправляла меня Алия, – видимо, еще один автограф на память.

Вставать не хотелось. Истукан прекрасно исполнял роль спинки, а бронза приятно холодила кожу.

Как все-таки мало нужно для счастья – деревянные доски вместо камня в качестве постели, надежная опора для спины и определенность. С последней труднее всего. Хоть Алия и пролила свет на то, что со мной случилось, главные вопросы по-прежнему остались без ответа. И это действовало на нервы.

Я слишком привык к роли первой скрипки. Привык управлять обстоятельствами, а не бороться с ними. Строить планы, а не разбираться в хитросплетении чужих. Быть субъектом, а не объектом, в конце концов! Но жизнь диктовала другие законы, и мне это чертовски не нравилось.

Опершись на бронзовое плечо, я поднялся. Отряхивать брюки не стал: пожалуй, деревянный пол, на котором я недавно лежал, был чище. Вышел в длинную галерею. Как оказалось, храм, куда меня десантировали, находился в парковой зоне. Моросил теплый мелкий дождь. Немногочисленные туристы с пестрыми зонтами перебегали от одного святилища к другому.

Святилищ было немало – от небольших, похожих на беседки, до солидных трехэтажных строений. Выглядели они празднично и в то же время немного бутафорски. Вроде тибетских монастырей, предназначенных для ублажения туристов и не имеющих никакого отношения к таинствам Востока.

Впрочем, местные особенности торговли религией меня не интересовали. Тот, кто видел продажу индульгенций, видел все. Зато заинтересовали местные жители. С Индией я, по-видимому, ошибся. Аборигены больше походили на тайцев, кхмеров или малайцев. Хотя Малайзию стоило исключить как страну победившего ислама.

Я подошел к лоточнику, продававшему напитки и фрукты. Позаимствовал бутылку колы и пару молочных шоколадок – самое сладкое, что было в ассортименте. Сжевал без всякого удовольствия.

Ничего похожего на приступ гипогликемии я не чувствовал, но испытывать организм на прочность не хотелось. Зато я ощутил голод. Если не считать сырного ассорти и булочек, которыми потчевал в отеле Джованни, последний раз мы обедали перед отправкой в Мексику.

Кстати, неплохо бы узнать, какое сегодня число…

* * *

Экскурсию в край храмов пришлось прервать. Гид торопливо извинился перед пассажирами, наплел что-то про штормовое предупреждение, надвигающийся ураган и прочие обстоятельства непреодолимой силы. Туристы немного поворчали, но в целом отнеслись к объяснениям с пониманием. На нового пассажира, развалившегося на заднем сиденье, никто не обратил внимания. Меня это вполне устраивало.

Я добавил к Сфере Отрицания Щит Мага и на всякий случай пристегнулся. Не то чтобы ремень мог помочь, случись что серьезное, но он придавал чувство уверенности. Сказать по правде, я не особо рассчитывал и на магический арсенал. До сегодняшнего дня покушения больше походили не на магические дуэли, а на попытки прихлопнуть газетой муху.

Я оказался на удивление вертким насекомым, однако у всякого везения есть предел. Или я найду обидчика сам, или меня размажут по столу. Как именно, в конечном итоге не важно.

То, что мой недоброжелатель не связан Договором, понятно уже сейчас. То, что ему безразличны людские жизни, стало ясно после падения самолета. На Дозоры и Инквизицию он тоже плевать хотел.

А уж сил ему точно не занимать. Надо будет – обрушит небоскреб, затопит город цунами или устроит аварию на ближайшей АЭС. Конечно, сгинуть в пламени ядерного взрыва престижнее, чем погибнуть в автокатастрофе, но результат в конечном итоге один.