– Ничем, – мрачно сказал Инквизитор. – Портал закрылся. Ты исчез. Нас нашла контактная группа. Инквизиция ввела чрезвычайное положение. Аналитики землю роют, пока ничего определенного.

– Понимаю. – Я сцедил остатки текилы. – Выходит, ты в некотором роде мой должник.

Джованни скривился.

– Не забывай, ты убил Инквизитора. Яцек на твоей совести.

– В обмен на тебя и Меган, – напомнил я. – Держу пари, ты бы провел такой размен в десяти случаях из десяти.

– Не подумай, я не держу зла. Как и Инквизиция. – Джованни вздохнул. – Ладно, хватит обо мне. Расскажи свою часть истории.

* * *

Стемнело. Вновь зарядил теплый тропический дождь. Я одолжил у спешащей мимо парочки зонт. Джованни посмотрел на меня с неодобрением, но ничего не сказал. Инквизитора дождь не беспокоил, капли таяли, не долетая до уложенной волосок к волоску шевелюры. Кремовый пиджак и туфли тоже обладали водоотталкивающими свойствами. Во всяком случае, тонкая пленка воды на асфальте итальянца не беспокоила.

Мы вышли из кафе и направились вдоль узкой, забитой транспортом улицы. Недорогие, большей частью подержанные автомобили делили трассу со стайками мотороллеров. На некоторых, свесив ноги набок, сидели по три человека.

Пешие прогулки у тайцев не в чести. Видимо, этим объяснялось отсутствие нормальных тротуаров. Поэтому шли мы прямо по проезжей части, а встречные машины спешно перестраивались, освобождая дорогу.

Курортный городок выглядел убого. Казалось, он состоит из бесконечных рядов отелей, аптек, закусочных и массажных салонов. Вывески на одних прямо утверждали, что секса не будет. Другие, видимо, предоставляли весь спектр услуг. На порожках в чистеньких белых маечках и длинных красных юбках сидели скучающие тайки. Так сказать, мастера и маргариты массажа. Некоторым было за сорок, другим не дал бы и восемнадцати. Как говорится, на любой вкус.

Между закусочными и салонами громоздились мешки с мусором. Иногда мешки не выдерживали, и благоухающие потроха морских тварей вытекали на дорогу. Персонал заведений не обращал на лужи никакого внимания. Отдыхающие тоже.

– Я думал, что наши курорты – помойка, – с отвращением заметил Джованни. – Хотя ты выглядишь аутентично. Ограбил попрошайку?

Я невольно посмотрел на изжеванные, пропыленные брюки.

– Сарказм понятен, но неуместен. Учитывая, что ты видел меня в этом костюме три дня назад.

Джованни удивленно приподнял бровь. У меня закралось подозрение, что шутка про попрошайку таковой не являлась.

– Пиджак, стало быть, потерял по дороге, – помедлив, сказал Инквизитор. – К слову, я все еще жду подробностей.

– Ты когда-нибудь застревал между слоями Сумрака?

Джованни молчал добрую минуту, и его молчание было красноречивее всяких слов.

– Нет, – ответил он наконец. – Я знаю о существовании некоторых… кхм… образований между слоями. Знаю, что эти… э-э… образования доступны некоторым Великим. К моему глубокому сожалению, Великие не спешат делиться своими знаниями даже с Инквизицией. Так что твой рассказ представляет несомненную ценность.

Я пожал плечами и коротко пересказал начало своего путешествия, деликатно упустив из виду подсказки на камнях и разговоры с тенью. Алию я, разумеется, упоминать не стал. Как и мир восковых фигур.

Джованни поначалу слушал недоверчиво, потом с возрастающим интересом.

– Очень любопытно, – сказал он, когда я закончил рассказ. – Мир симметрии, бесконечный слой… Несомненно, коррелирует с Брюне… Очень, очень любопытно! А выбрался ты, значит, с помощью сумеречного портала?

– Да. Собственно, потому и рассказал. Чтобы ты знал, как спастись, если угодишь в ловушку. Будет обидно, если такой ценный сотрудник затеряется за подкладкой Сумрака.

Джованни поморщился.

– Не льсти себе, Юра. Сообразил ты, сообразил бы и я.

– И все же лучше подстраховаться. По крайней мере в вопросах жизни и смерти.

Мы свернули на боковую улочку, прошли мимо череды тесных жарких баров, пересекли шоссе и оказались на берегу океана. Дождь прекратился. Белые гребешки волн разбивались, не доползая до берега. Изогнутое месяцем побережье сияло сотней огоньков.

– Что ж, будем считать, я узнал все, что мне полагается, – подвел итог Джованни. – Хотя было бы интересно услышать твое резюме.

Сама деликатность. Сокращенная версия Инквизитора не убедила, но он подчеркнул, что не настаивает на продолжении.

– Я рад, что остался в живых, – вполне искренне сказал я.

– Мне кажется, ты странным образом увяз в происходящем, – заметил Джованни.

– Учитывая, что за последнюю неделю меня трижды пытались убить, полагаю, ты прав. Другое дело, что я по-прежнему не понимаю происходящего. К слову, что Инквизиция знает о Сумеречных Иных?

Джованни в сомнении выпятил нижнюю губу.

– Никогда не изучал вопрос подробно. Наверняка в архивах что-нибудь есть. Но мне казалось, в этой проблеме ты у нас эксперт.

– Разве что в практической части. А меня интересует теория.

– Поройся в архивах, – повторил Джованни. – Раз уж открытый доступ – это часть нашей сделки, грех им не воспользоваться. А почему ты спросил? Думаешь, они как-то замешаны?

– Не знаю. Не уверен. Я не вижу прямой связи, но в то же время есть странное сродство с нашими самарскими событиями. Та тварь тоже стирала память, разрушила сознание одной из ведьм, использовала странные порталы, да и вообще была чертовски сильна.

– Ты мог бы поделиться подозрениями раньше, – помедлив, сказал Джованни.

– Да не было никаких подозрений. Почерк разный. Заклинания, которые использовали тогда, отличны от тех, что я вижу сейчас. Можешь считать, что я пытаюсь вернуть себе статус главного параноика.

Джованни кисло улыбнулся.

– Ладно, замнем для ясности. Какие у тебя планы?

– Для начала убраться отсюда. Номер в «Роял Резиденс» или «Ю Принц» меня вполне устроит.

– Я попрошу, чтобы забронировали номер в «Минерве». Поверь, архивы Ватикана поинтереснее пражских.

Я кивнул и бросил последний взгляд на темный океан.

– Рим так Рим. Помощь богини мудрости нам бы не помешала.

* * *

Беда старых рукописей в том, что они уникальны. Зачастую размножить их попросту невозможно. Написанные кровью, защищенные редкими заклинаниями книги всячески сопротивляются копированию. Некоторые доступны прочтению только в Сумраке, страницы других представляют собой своеобразные артефакты, защищенные барьером отторжения. В чем, в чем, а в способности скрыть свои творения от чужаков колдунам не отказать.

Временами с защитной магией боролись. Я видел бригады заговоренных писцов. С пустыми глазами, лишенные способности мыслить, они сутками напролет переписывали чужие книги. Встречал хитроумные артефакты, переносящие текст на подобие фотопластин. Да и современная техника, о существовании которой в древнем Вавилоне не подозревали, подчас обходит весьма хитроумные защитные заклинания.