Мы сейчас  точно о портале говорим? Я кивнула, сжимая холодными пальцами ткань чужой перчатки. Наверное, я даже  была ему немного благодарна. Хотя бы за то, что не бросил. Снова.

Искрящаяся сила притянула нас к себе, крутя в водовороте. Чужая  ладонь легла на затылок, заставляя уткнуться в кожаную куртку спутника и дышать через раз. Его дыхание грело щеку, заставляя удерживать себя в сознании, несмотря на ослепляющую боль в  спине  и сумасшедший водоворот кругом.

А потом реальность покачнулась в очередной раз — и я не устояла на ногах. Но не упала — чужие руки легко подхватили, удерживая  на весу, а потом и вовсе подняли, перехватывая поудобнее.

— В медицинский отсек, живо! — Раздался над ухом резкий знакомый голос, вызвавший улыбку облегчения.

— Это все-таки вы… я же чувствовала, но не могла понять, в чем дело…

Почему-то на душе стало легко-легко. И спокойно. Словно больше  и правда тревожиться было не о чем и незачем.

Меня куда-то несли, мелькали коридоры, слышались чьи-то приветствия, но он как прижал мою голову к своей груди, так  и не отпускал, не давая смотреть по сторонам.

В нос ударил острый медицинский запах, заставив  поморщиться. Снова все не как у людей. Вместо приема у императора загремела на больничную койку.

— Ад… сио! Кладите её сюда, вот так… да, хорошо, что глаза заставили не открывать, но лучше их завязать… сейчас…

Негромкий уверенный голос. Шуршание. Прохладная ткань, касается пылающих век.

— Я позову Руаррата. Если этот безднов выкормыш навредил ей…

Император навредил? Или ар-ани? О ком он говорит? Мысли путались, голова наливалась тяжестью, и сконцентрироваться становилось все труднее. Не хотелось отпускать эти прохладные сейчас пальцы с мозолями на подушечках.

— Я быстро, — шепнули на ухо, — не бойся.

Я ненавидела беспомощность. Ещё с детства, когда в детдоме за болеющими детьми никто не ухаживал. Принесут миску воды и краюху хлеба на день — и хорошо. По нужде сходить, пот стереть, да просто воздуха вдохнуть — все сам. А уж ни о каком лечении и речи не шло — дорого. Сколько тогда таких, как я, умирали… С тех пор я усвоила четко — положиться можно только на себя. Но сейчас… так велико было искушение немного уступить!

Очередной приступ боли заставил выгнуться, кусая зубами воздух.

Я смогу. Выдержу. Справлюсь.

Резкий порыв ветра. Откуда, если здесь нет окон? Бархатистая ледяная сила укутала  беззвездным покрывалом, утихомиривая агонию. Заставляя негромко выдохнуть, помотав головой и пытаясь прийти в себя.

— Это ненадолго, — с легким сожалением заметил ненавистный голос. Музыка сфер потускнела, льясь негромкой капелью, словно ар-ани действительно устал, — первая завершающая фаза, изменяющая твое тело полностью, началась гораздо раньше, чем я  думал.

Таиррат. Тот самый ар-ани, который что-то со мной сделал. Тот, в чье владение я провалилась, кажется, вечность назад.

— Думаю, это присутствие Каэртана сыграло роль, — а вот второй  голос был незнаком. Я завертела головой, пытаясь приподняться, но сильные руки легли на плечи, придавливая к кушетке, — они оба несут наш геном, но он изменен по-разному.

— Что с ней?  — Отрывистый глухой голос заставляет сжать пальцы в кулак.

— То же, что было и с тобой много лет назад, мой гьер. Только тебе  было дано выращенное мной тело, а это тело мой братец  меняет “на живую”.

— Надеюсь, моя жена выживет после ваших экспериментов, мой император… ар… — в сухом голосе  драгоценного супруга мелькнуло беспокойство.

— Таиррат.

Император? Здесь не только Каэртан, зараза такая, но и его император?! Что ж, похоже на аудиенцию я попала раньше, чем думала, но слова вымолвить не могу.

— Каэр, выйди, — скомандовал второй голос. Очевидно, самого императора Руаррата.

— С какой стати?  — Кто-то был не очень почтителен.

— Так  она больше, чем твое  задание, мой гьер? — Легкая усмешка мне, наверное, чудится.

Задание. Значит, все-таки, задание, ахш побери. Впрочем, в чужую доброту я давно отвыкла верить.  Он действительно  должен был привести меня к своему господину, этот хитрый сволочной псионик. И сделал это даже ценой брака.

— Идиоты! — Зашипели  на обоих зло, как большая гадюка с планеты песчаных бурь, — нашли время выяснять отношения и обсуждать ваши дела! Мальчишка — вон! Руар, держи её, пока я раздеваю.

Раздался чей-то недовольный рык и насмешливый хмык.

— Я на эти тощие мослы не претендую, гьер. Пошел прочь, живо!

— Вы… — я медленно приоткрыла губы. Сухие, они горели огнем, расползавшимся по всему телу.

Я чувствовала, как меня осторожно переворачивают и, видимо, срезают одежду. Прощай, костюм, он начинал мне нравиться.

— Что вы… со мной … сделали?..

На эту короткую фразу ушли все силы. Мир качался даже с  закрытыми глазами.

Чужая ладонь легла на горло, чуть надавливая.

— Лишь то, что было нужно для твоего выживания, моя человечка… Не сделай я этого, и, даже вернувшись назад в обычное пространство с моей помощью, ты бы умерла.

— Готово! — Раздался оживленный голос… по всей видимости, его величества.

Какая честь, меня раздевает сам император! Второй, а может, и первый человек в этом рукаве галактики! Увы, никак не получается эту самую радость разделить с ерничающим подсознанием.

Тело снова  начало гореть, но я упрямо сжала зубы. Я ничего не попрошу. Я не буду слабой.

— Такая сила духа достойна уважения, но не стесняйся кричать, девочка. Кроме нас тебя никто не услышит, — император, кажется, присел на койку рядом, — легче выпустить боль, чем  держать в себе. Ничего страшного не произойдет, поверь мне. Я всякого насмотрелся.

Голова кружилась, и все сложнее было удержать ясность мысли. Я почувствовала во рту привкус крови — прикусила губу?  — когда тело выгнуло дугой. Видимо, меня жестко пристегнули, потому что, сколько ни дергалась, выворачивая суставы, вырваться не смогла.

Тело скручивало раз за разом, легкие  горели огнем, голову сжало так, что, кажется, я взвыла. Единственное, что удерживало на поверхности — это чужая  рука, сжимающая меня, и тихий шепот двух — теперь я точно была в  этом уверена — ар-ани.

— Сильная. Она выдержит.

— Что бы сказали старейшины, увидев наши эксперименты…

— Их давно нет, как  и нашего мира, — резкий голос ар Таиррата, — поэтому мы  будет делать все, что необходимо для нашего выживания.

— А сможем?

— Ты  же смог.

— Я создавал новое, а не изменял то, что имеется. Это закончится болевым шоком.

Голоса  то приближались, то отдалялись, а приступ следовал за приступом. Разумных мыслей почти не осталось. О, как  я ненавидела их в этот момент! Если бы  могла бы — разорвала бы, раздавила силой, что скручивалась жгутами в теле, не находя выхода.