– Ладно, а почему не написал, во сколько приедешь, когда я спросила? Рука отсохла бы?

Помолчав немного, Сэм ответил:

– Мы же так хорошо начали. Просто нам еще предстоит узнать друг друга. Давай, расскажи, что тебя так расстроило?

– Ты серьезно? Все повторяется. – Она закусила нижнюю губу и, казалось, вот-вот расплачется. – Я всегда уступаю Вэнди! Больше так не хочу. Хиро был моим парнем, по крайней мере, почти был. У Вэнди бабки, красота, личность… А я так, ее шестерка. Что бы я там ни говорила раньше, мне это надоело.

– Милая, – сказал Сэм, – я не такой уж интересный, не стоит так из-за меня убиваться.

У него зазвонил телефон. На экране высветилось имя Вэнди, и Фелиция заметила это.

– Ответь, – сказала она.

– Точно?

– Ты должен быть на связи. Как и я.

Сэм ответил на вызов и огляделся в поисках Вэнди, она стояла на другом конце комнаты. Она махнула ему рукой и улыбнулась.

– Мне показалось, что тебя надо спасать. Фелиция на тропе войны.

Сэм жестом попросил Фелицию подождать и одними губами произнес: «Скоро вернусь».

– Как хочешь, – сказала она.

На улицу, через французские двери, во дворик, где под россыпью крохотных белых гирлянд сверкали ледяные скульптуры цветов. Из бальной залы просачивались звуки струнного квартета.

– Внутри шумновато, – сказал Сэм. – Я вышел на улицу.

– Далеко не уходи, – попросила Вэнди. – Хочу тебя кое с кем познакомить. Пришла моя подруга Твиг… то есть написала, что пришла.

– Я найду тебя.

Он сбросил звонок и, встав у французских дверей, смотрел через стекло на толпу в бальной зале. Он хотел немного побыть в одиночестве, насладиться моментом. От общей массы откололась богато одетая пара; рука мужчины скользнула по спине женщины вниз, к ягодицам. Пара пожилых мужчин курили сигары. Фелиция стояла, уперев кулаки в пухлые бока. Как же с ней быть? Выдыхая облачка пара, Сэм смотрел на нее и думал, может ли она видеть, как он смотрит на нее. Ему хотелось одновременно остановить время и перемотать его вперед, чтобы и насладиться каждым мгновением происходящего, и поскорее добраться до желанной кульминации. Сегодня он встанет рядом с Вэнди и, когда придет нужное время, заставит ее немножко помучиться, гадать, случится ли то, что случится, а потом притянет к себе и надолго прильнет губами к ее губам. Он хотел проснуться завтра рядом с ней, зная, что она не хочет его отпускать. Он хотел быть Аароном.

Кто-то коснулся его руки.

– Прошу прощения, – произнес женский голос. – Вы идете внутрь?

Обернувшись, Сэм увидел молодую женщину в длинном пальто поверх изумрудного коктейльного платья: светлые волосы собраны в хвост, на шее – жемчужная нить.

– Ой, привет! – сказала она.

– Привет.

– Боже ты мой, поверить не могу!

– Во что? – спросил Сэм, чувствуя, как в животе проклевывается росточек страха.

– Лора Эмброуз, – представилась женщина. – Некоторые зовут меня Твиг. На озере, помнишь? Ты прибирался в нашем доме. Я бы тебя где угодно узнала. Ты же Сэм, да?

Сэм чуть не кивнул, но вовремя сдержался.

– Меня зовут Аарон.

Приступ паники он унял далеко не сразу.

Комнату, где Гейб лежал на кровати, глядя в потолок, наполнил звук закадрового смеха. Он включил телик и выкурил два костыля, чтобы прогнать мысли, но, глядя на мельтешащие картинки, почти не слышал шуток. Он встал и подошел к окну, посмотрел во тьму снаружи. Снова заглянуть к Эстер было бы рискованно, сказал себе Гейб, одновременно представляя, как смотрит на нее во сне, будит, вдыхает аромат ее кожи. Гейб повертел в руках телефон, набрал номер и тут же стер. Он помнил номер Лайлы наизусть. Снова набрал его и стал слушать гудки, удивляясь, что у нее до сих пор есть стационарный телефон.

– Алло?

Этот голос он узнал бы всегда. Гейб помнил, как от вечера к вечеру появлялся у двери Лайлы, а она приглашала его внутрь, на ужин. Помнил, как однажды ночью вошел в кухню, где сквозь окно лился лунный свет, а Лайла стояла, уронив халат на пол. Ее круглые груди лоснились в белом сиянии. Гейб хотел было уйти, но Лайла взяла его за руку и притянула к себе, прижала ему палец к губам.

– Молчи, – шепотом велела она, а он не мог поверить, что это происходит на самом деле.

Однако чаще он вспоминал, как Лайла разговаривала по тому желтому телефону с Шерил, зажав трубку подбородком:

– Да, он у нас, – отвечала она, тогда как Сэм с Гейбом курили косяк за столом, заваленным пивными бутылками. – Может оставаться сколько угодно. Не переживайте за него.

Лайла обещала взять его осенью на охоту, говорила, как это будоражит – попасть в оленя, увидеть, как у него подгибаются ноги. Потом она села на Гейба и впустила в себя.

Теперь он ждал, пока она снова заговорит по этому телефону, с ним.

– Я слышу телевизор, – сказала Лайла. – Сэм, это ты?

Она живет одна? В ветшающем доме? Она обрезала свою косу? Он часто заходил на страничку Лайлы в социальной сети, чтобы убедиться, что она еще не замужем.

– Иди на хер, – сказала Лайла и бросила трубку. Через секунду телефон зазвонил: на экране высветилось ее имя, и Гейб ответил до того, как сработал автоответчик, хотя компьютер не называл его имени, а просто диктовал номер.

– Кто это? – спросила Лайла и, не дождавшись ответа, потребовала: – Хватит названивать! – и снова бросила трубку. Она боится, что кто-то притаился снаружи? Слышит крики в зимнем сумраке и гадает, что там рыскает во тьме?

Впервые за день Гейб расслабился. Откинулся на подушки и прибавил звук телевизора. Закрыл глаза; мысли о Лайле, Бобби Инглвуде и Шерил Дженкинс, не дававшие ему покоя, исчезли. Веки налились свинцом, и Гейб снова подумал о ней. Не о Лайле, а об Эстер. Августовская ночь. Поют сверчки. Бейсбол. Пахнет жимолостью. В воздухе мелькают светлячки. По траве носится собака. Слышны радостные крики. Ему так спокойно.

Гейб резко проснулся. Звонил телефон. Звонок чуть не перебросило на голосовую почту, но он успел ответить. Правда, звонила не Лайла, а Сэм.

– Я не знаю, как быть, – признался он.

Гейб сам не заметил, как выскочил из кровати и натянул джинсы со свитером.

– Где ты? – спросил он, и Сэм, задыхаясь, рассказал что-то об озере, какой-то Твиг и о том, что пора валить.

– Все плохо, – говорил он. – Все очень, очень плохо. Все кончено. Скоро всему конец.

– Никуда не уходи, – велел ему Гейб. – Ничего не делай. Оставайся на месте. Уже бегу к тебе.

Повесив трубку, он быстро собрал кое-какие вещи и вышел на улицу. От холода у него перехватило дыхание. Перешагнув через сугроб, Гейб рывком открыл скрипучую дверцу старого темно-синего «Ниссана». На машине он поехал в Бостон на пределе допустимой скорости, останавливаясь на желтый сигнал светофора, чтобы пропустить пешеходов на перекрестках. А пешеходов в эту студеную декабрьскую ночь было море. Въехал на мост Масс-авеню, пересекавший реку Чарльз и уводивший в сердце города. Впереди бостонский горизонт был залит сияющим светом.