Телефон Сэма пискнул. Под иконкой с круглым лицом Фелиции Накадзавы всплыло сообщение: она спрашивала, когда Сэм придет на вечеринку. Она писала ему весь день. «Увидимся!» – написал в ответ Сэм.

«ВО СКОЛЬКО??? – мгновением позже написала Фелиция. – Не хочу быть одна».

Сэм выключил телефон. Меньше всего хотелось, чтобы Фелиция висела на нем весь вечер. Нужно познакомиться с полезными людьми и доказать Вэнди, что он чего-то стоит. Сэм влез в шелковую сорочку и облегающие брюки, которые купила ему Вэнди. Застегнул запонки на манжетах. Разделил недавно подстриженные волосы на классический пробор и надел очки в толстой оправе, подчеркивающие скулы.

Гейб в футболке и джинсах выглянул из своей комнаты. Зрачки у него были размером с вертолетную площадку.

– Вечеринка сегодня, – сообщил Сэм.

– Ты прям кинозвезда.

После стольких лет, прожитых под одной крышей, Сэм все еще удивлялся, что Гейб считает его привлекательным. Они не переспали, ни разу, и Сэм часто думал, что было бы, сделай он первый шаг. Секс – страшная штука, особенно с такими впечатлительными людьми, как Гейб. Сэм боялся потерять чувство контроля, боялся, что он не сможет больше во всем и всегда полагаться на Гейба.

Он ведь присматривался к нему, еще в первый год в школе, до того, как забрать к себе тем беззаботным летом. Другие ребята шептались, называя Гейба уродцем, а он буквально буравил Сэма взглядом на уроках, и Сэм задавался вопросом: чего же Гейб хочет?

Когда пришла весна, Сэм заметил, что после занятий Гейб пропадает среди холмов за школой, и как-то раз в начале июня проследил за ним. День выдался необычайно жаркий, не успел Сэм пройти и сотни шагов, как вспотел, и его окружило облако комаров. Гейба он обнаружил за поворотом: тот лежал, распластавшись, на потрепанном матрасе в сине-белую полоску.

– Гейб Ди Парсио, – произнес Сэм так, будто они встречались на этом месте уже сотню раз.

Гейб так удивился, что Сэм помнит его по имени, что даже обернулся посмотреть, не стоит ли у него за спиной еще один Гейб Ди Парсио.

– Ты, ты, – сказал Сэм, доставая косяк. Закурив, он передал его Гейбу. Тот, похоже, ничего подобного в жизни не видел. – Покайфовать сюда приходишь? – спросил Сэм. Иначе зачем еще держать старый матрас за школой?

– Где ты это достал? – спросил Гейб.

– У старика Туомбли, нашего уборщика. Раздает их, как конфетки, главное – знать, как просить.

– И как просишь ты?

– Никак. Он просто знает, кому надо.

Сэм плюхнулся на матрас рядом с Гейбом. Он был из тех, кому не надо ни о чем спрашивать. Он мог охмурить любую девчонку, если хотел ее (чего почти никогда не случалось), и приводил учителей в бешенство, без усилий получая пятерки. Он провел пальцем по желтому пятну на матрасе.

– Твое? – спросил он и облизнул пальцы, отчего Гейб покраснел.

– Я прикалываюсь, Гэбби, – успокоил его Сэм, снова отдавая ему косяк. – Вот, успокойся.

Гейб неумело затянулся, но его тут же накрыло и он заметно расслабился.

Сэм закрыл глаза, подставляя веснушчатое лицо солнцу.

– Ходит слух, что ты серийный убийца. То есть в школе так говорят. Это правда?

Когда он в следующий раз взглянул на Гейба, увидел, что выражение неги на его лице сменилось затравленным взглядом.

– Не парься, Гэбби, – отмахнулся Сэм. – Я не растреплю. У меня тоже секретик имеется. Сказать какой?

– Зачем это мне? – выдавил Гейб.

– Ну, не знаю… Сам скажи.

Сэм подождал, понимая, что у Гейба наверняка много секретов. Наверняка он много о чем мечтал, но больше всего на свете, как показалось Сэму, Гейб хотел, чтобы кто-нибудь помнил его имя.

– Расскажи, – попросил наконец Гейб.

– Терпение, – ответил Сэм, вставая и вразвалочку возвращаясь на тропинку. – Встретимся ночью. На озере, в полночь. Там все сам и увидишь.

Встретившись, они прокрались к хижине «Уютный уголок», сели там у причала в каноэ и поплыли к пустующему домику.

– Мы с сеструхой прибираемся в этих домах, – рассказывал Сэм. Даже признаваться в этом было противно. – Я знаю, где и когда никого нет.

Домик был огромен. Да какой домик, поместье! Сэм совершил набег на кладовую и нашел там две коробки печенья с шоколадной крошкой, а в зале приготовил коктейль, смешав джин, водку, персиковый шнапс, мятный ликер, «Калуа», коньяк, «Бейлиз», «Франжелико», портвейн, шерри, вермут и, наконец, шартрез. Отлил по чуть-чуть из каждой бутылки. Плеснул немного Гейбу, и его с первого же глотка чуть не вывернуло.

– «Эрудит»? – предложил Сэм, копаясь в стопке отсыревших коробок с настольными играми.

На шестом ходу он составил слово «орлиный», заработав три очка.

– Если ты хочешь быть одним из этих людей, – сказал он, откидываясь на спинку плетеного дивана, – надо понять, как они живут. Ездят на стареньких «Вольво», клюют деликатесные салаты и с рождения знают, что Эксетер[14] круче Гротона[15]. Ты вот знаешь, что такое Эксетер?

И так было очевидно, что Гейб понятия не имеет, что это, но Сэм все равно закатил глаза:

– Да ладно, – а после выложил на доске слово «кот», заработав четвертое очко.

За всю ночь Гейб ни разу не сказал, что хочет уйти, и не напомнил, что они, вообще-то, нарушают закон. О том, что творится в мотеле, Сэм узнал лишь в конце лета, но еще в ту первую ночь чувствовал, что Гейб хранит какую-то тайну, и подозревал, что для него стать причастным к чему-то, найти свое место куда важнее, чем поступать правильно. Поначалу он приходил к Сэму на ужин, а потом, когда стало заметно, что домой он не хочет, начал оставаться и на ночь. Лайла вроде не возражала. На каникулах они втроем прибирались в домах, а ночью мальчишки тайком выбирались на озеро, где хотя бы ненадолго приобщались к образу жизни лучшей половины общества.

Впрочем, Сэм порой признавался себе, что в действительности таскает с собой Гейба по одной простой причине: тот почти стал ему другом, почти нравился ему.

Идя по улице, Сэм слушал, как стучат по мостовой каблуки его новеньких туфель, как эхо этого звука разносится в морозной ночи. Он бы все отдал за то, чтобы вернуться в один из тех домиков на озере, оказаться у истока. На углу Сэм обернулся. В окне он увидел силуэт Гейба, подсвеченный лампой в коридоре. Сэм помахал другу рукой, и Гейб махнул в ответ, он смотрел на него так пристально, что даже в темноте Сэм под силой его взгляда остановился.

Ровно в восемь вечера Вэнди стояла на мраморной лестнице, поднимая тост за гостей. В фиолетовом бархатном платье она выглядела просто блистательно – Сэм давно искал повод, чтобы употребить это слово. Волосы она собрала на макушке в шар, на который нельзя было взглянуть без страха: казалось, он вот-вот взорвется. Сэм стоял в толпе и слушал ее речь о том, как важно дать ветеранам возможность получить образование. В углу, совсем один, попивая пиво прямо из бутылки, стоял Джейми Уильямс. Он, как и просил Сэм, пришел в форме, не забыв нацепить «Пурпурное сердце»[16]. Сэм мысленно пообещал себе как-нибудь поговорить с ним.