Перед помолвкой Наля немного тревожила пока еще далекая задача. Сумеет ли он подарить ту радость, о которой рассказали на раздельном уроке здравознания и врачевства? Разумеется, обсуждать такое в подробностях с кем бы то ни было представлялось немыслимым. На церемонии они разделили свой первый поцелуй — короткий, но теплый и сладкий, и, глядя друг другу в глаза, тихо засмеялись от радости, как хорошо все у них получилось. А когда небо стало темно-синим, бездонным, и показалась на нем Снежная Дорога, а гости за песнями, танцами и разговорами рассеялись по саду, предоставив помолвленных самим себе, он поцеловал ее снова. На сей раз можно было не торопиться. Это было ново, прекрасно, и словно внутренний камертон направлял, отмечая: вот так хорошо… вот так правильно…

И Наль успокоился. Старшие были правы. Когда он разделит с Амарантой ложе, душа и тело подскажут, что делать.

* * *

Закопченная низкая крыша лачуги давит на Амаранту, словно каменная плита. Не вздохнуть полной грудью, не найти покоя. Помещение окутывают пары стоящей на огне похлебки, воды и трав в которой значительно больше, чем мяса. Кислый запах варева, затхлость, маленькое тусклое оконце. У двери ждет корзина грязного белья. Скрипит гниющий деревянный настил на земляном полу. Но в лачуге кроме нее никого нет. Или это само тление подбирается в чаду, стремится подчинить ее, чьи руки, натруженные, истертые, уже видятся ей костлявыми узловатыми руками старухи из человеческих рассказов. От холодной воды распухли суставы. Девушка всхлипывает, разглядывая сухую, покрасневшую тонкую кожу, что трескается от движений. Новый скрип, и она открывает глаза.

Темно. Воздух чист, а над головой высокий выбеленный арочный свод. Снова всхлипнув, теперь по-настоящему, Амаранта подняла к лицу, ощупала свои изящные кисти, нежные, как яблоневые лепестки. Наваждение. Снова лишь наваждение.

Она села на постели, обхватив колени, а потом вскочила и подошла к окну. Высокий гордый особняк Первого Дома Нернфрезов стоял неподалеку от замка, чьи мощные стены и башни чернели на фоне звездного неба. Взгляд заскользил к юго-востоку, к особняку Фрозенблейдов, а оттуда к гряде Сумрачного леса. Где-то там сейчас ее Нальдерон. Спит ли он этой студеной ночью? Или пробирается, сжимая оружие, через лес, в засаду, чтобы в последний предутренний час дать бой орде? Пусть пройдет стороной смертоносная жатва, не коснется ни гноекровие, ни раневая горячка. Почему говорят о Последней войне? Разве это не война? Пусть сражения уже не так велики и продолжительны, меньше потери и не удается врагу достичь городских стен, разве не одна постоянная битва, чье неистовство они с Налем застали детьми, то затихает, то вновь разгорается, однажды вспыхнув на заре Времени Драконов?

Рано или поздно до их стен дойдут люди.

Вздрогнув, Амаранта зябко поежилась, хотя холод от окна не трогал ее. Постаравшись дать другое направление мыслям, она вспомнила, как перед отъездом Наля вскоре после обручения сидели они вместе в одном из залов, и он долго держал ее руку в своих, непривычно задумчивый, тихий, усталый, хотя в глубине души она ощущала его жизненный свет как прежде. Быть может, в отличие от нее, ему то же воспоминание придаст новых сил.

Не спалось и королю Исналора Ингеральду III. Королева Солайя тоже долго не смыкала глаз, но наконец, успокоенная тихой нежностью в глазах мужа и его надежными объятиями, погрузилась в сон. Какое-то время король прислушивался к дыханию любимой, а потом, очень осторожно, чтобы не потревожить, выбрался из постели под тяжелым балдахином. Словно покрытые инеем, платиновые волосы до пояса окутали грациозный юношеский силуэт на фоне собранного из слюдяных кусочков высокого окна. Широкие сильные плечи короля слегка поникли под неизбывной тяжестью. Вокруг не было придворных, а с ними необходимости одним своим видом внушать им непоколебимую надежность. Сейчас это был утомленный постоянными заботами эльнор, один на один с грузом ответственности, что не отпускает и ночью.

Приблизившись к окну, Ингеральд посмотрел вниз. Перед ним лежало, обозначенное огоньками фонарей и факелов, его обреченное королевство. Тень надвигалась на Исналор. Это чувствовали на городских площадях, это звучало в песнях, в звоне колокола на городской башне и в скрипе колес. Чувствовали пристрастившиеся к ночному фрукту, но верные королевству жители Норы, что в обносках сидят вдоль главной улицы своего квартала, настороженно поблескивая глазами на случайных прохожих, и трудолюбивые мастера рабочих кварталов, жизнерадостные артисты и отважные воины. Тень сгущалась над пастбищами, садами и остроконечными крышами. Тень таилась в углах королевского дворца. Ингеральд устало провел ладонью по лбу.

Даже его младший Алуин сделался тихим и подавленным, а когда под дворцовыми сводами все же слышался звонкий беззаботный смех принца, хотелось сделать все возможное, чтобы он не смолкал подольше. Но никакие лакомства, забавы и подарки не защитят от надвигающейся тени.

Окончание Последней войны было великой радостью, однако ужасы ее протягивали пальцы из прошлого, не давая хотя бы на время забыть то, что совсем забыть невозможно. Любая потеря неизгладима, а эти потери были значительны. Победа сочеталась с растерянностью и опустошением. После началось пробуждение, подъем. В Королевствах случилась вспышка рождаемости. Эльфы желали приумножить любовь, восполнить число своих погибших. Поколение это называли Хрустальным, ибо все родственники, включая старших братьев и сестер, обращались с новыми членами семьи чрезвычайно бережно, окружали бесконечным теплом и нежностью, желая оградить от боли, которую познали сами. Хрустальное поколение составляло теперь едва ли не наибольшую возрастную группу Сокрытых Королевств. Ингеральд вздохнул. Таков и их с Солайей Алуин. Эти дети были светлы, доверчивы, открыты к миру и беспечальны. Предостережения об избалованности, неготовности их к трудностям и ударам жизни, конечно, доходили до сознания, однако как не любить и не баловать эти хрупкие побеги, выросшие из собственного сердца, как не лелеять?

В северной части Исналора темнел крупный неосвещенный овал. «Пришло и ушло», — одними губами прошептал Ингеральд. Дрессировочную арену драконов использовали в последнее время для турниров. В качестве праздничной площади она не прижилась. Количество драконов резко сократилось в Сокрытых Королевствах по западную сторону Мидгарда двести зим назад, когда льды наползли на дотоле свободные горы и открытые воды, раньше стали желтеть листья, а слабое потепление облегчило выживание, но не вернуло прежних цветущих и мягких дней. Угроза троллей крайне некстати нависла теперь над городами.

Не считая орков, что живут меньше эльфов, однако размножаются чаще и быстрее, и взрослеют чуть раньше. За всю совместную жизнь у одной эльфийской пары появляется в среднем трое-четверо детей. После вспышки рождаемости прирост населения Королевств вновь