— Благой Рыг плюнь им в мозги! — спокойно пожелал стражник.

И ушел.

Как вскоре обнаружил Билл, стражники Мантракса проявляли к коллегам не больше благодушия, чем к фермерам. А если и случались проблески, то в них часть, созвучная «душить», заметно опережала «благо». Билл долго расспрашивал, где найти хреновы тачки. Спрошенные лишь равнодушно отмалчивались либо описывали родственников Билла до седьмого колена, причем представляли их в очень извращенном виде.

Тачка отыскалась ближе к вечеру. Целиком запихнуть в нее Этель оказалось невозможным, пришлось рубить на части. Билл, конечно, имел мясницкий опыт, но тупой солдатский меч — не лучший инструмент для работы. Хотя нет худа без добра: после разделки Билл с головы до ног заляпался кровью, надежно укрывшей старые кровавые пятна.

Солнце уже садилось, когда Билл, хлюпая и оставляя за собой темно-красные отпечатки, побрел к цитадели. Все встречные таращились на него, отчего у Билла тряслись руки. Но никто не решился подойти близко.

«И о чем я думал? — спрашивал он себя, катя останки Этель, сопровождаемые свитой ожиревших мух, через главные ворота цитадели. — Я же фермер. Я не вор. Я ввязался в полное безумие».

Во дворе Билл огляделся. В памяти вспыли полузабытые разговоры с Фиркином. Старик говорил что-то про путь вниз.

И не просто путь — эстакаду. Вот она — слева, за освещенной факелами аркой. Пол спускается по спирали.

Вот бы привести сюда старого забулдыгу! То-то он обрадовался бы: сбывается мечта всей жизни. Но увы: немыслимо выдать Фиркина за солдата. Однако, если бы он увидел, что был прав, что план может сработать, — может, вылечился бы и не захотел топить рассудок в пойле?

Как знать?

Впрочем, фантазировать нет времени. Билл побрел налево и вниз, по спирали, все дальше и ниже. Факелы на подставках, вделанных в стену, казались все дальше друг от друга. Пламя шипело, и в его мерцающем свете дрожали испятнанные сажей стены.

Останки Этель уже смердели, причем отнюдь не свежиной. Слишком сладко. До тошноты. Обеспамятевшие мухи усеивали всю тачку — уют-трава работала.

Билл оглянулся, обуянный сомнениями. Еще внизу, в долине, Чуда вручила последнюю бутылку с зельем, чтобы втереть в мясо непосредственно перед доставкой Мантраксу. Эдакий последний штрих, подводящий к совершенству.

«А если не хватит? — осведомился ехидный голосок в разуме Билла. — Чуда не имела понятия о размерах дракона. Она о них вообще ничего не знает. А вдруг его пищеварение устроено совсем не так, как у обычных тварей?»

Билл слабо разбирался в анатомии, но имел понятие о животноводстве. Он хорошо знал, какими непослушными ублюдками бывают звери и как любят пускать прахом человеческие планы.

Но что толку теперь сомневаться? Уже увяз по уши. Билл открыл бутылку, вылил булькающую жижу на мясо, быстро втер, выдавливая пальцами кровь. После чего липкие скользкие пальцы едва не отказались держать тачку.

Стараясь дышать ровно и размеренно, Билл опустился еще на два витка эстакады и очутился в маленькой сумрачной комнатушке, содержащей один табурет, одного стражника и одну очень солидно выглядящую железную дверь, так густо усеянную шипами, что казалась: ее создатель пытался компенсировать личную нехватку торчащего и твердого.

Стражник не столько сидел на табурете, сколько обвисал с него. Табурет казался странным наростом на седалище — так бывает, когда растущее дерево постепенно поглощает забытый на нем предмет. Кольчуга пыталась обтянуть брюхо, но не справлялась и оставляла под собой мясистую голую складку, которую стражник задумчиво почесывал. Кожу покрывал слой пота. Несколько горящих в комнатушке факелов давали больше тепла, чем могли поглотить каменные стены и низкий потолок.

— Ты опоздал, — выговорил стражник голосом, казалось клокочущим из кучи вязкой липкой плоти. — На гребаные часы!

— У меня, э-э, были, э-э, проблемы с тачкой.

Стражник рыгнул.

— Тебе повезло, что Мантракс согнал злость на бедолагах, охранявших ворота. Иначе…

Он покачал головой, родив серию мелких тектонических колебаний, волнами побежавших по жировым складкам.

Билл с опаской подумал, что если стражник вспотеет чуть больше, то растечется и просочится в щели между камнями пола.

— Ну я же сейчас тут, — выговорил Билл, с трудом уняв дрожь. — Так пропусти меня, и пусть Мантракс получит свой ужин.

Фальшивая бодрость в голосе даже самому Биллу показалась слегка истеричной.

Глаза стражника, торчащие поверх покатых объемистых щек, отступили глубже в мясистые складки. Билл кивнул в сторону двери — как надеялся, с энтузиазмом. От усилия с его носа закапал пот.

— Знаешь, давай я зайду да и выложу все для него, — выговорил Билл, с каждой секундой теряя решительность и подозревая, что вовсе не понимает, о чем говорит.

Брови стражника попытались вылезти из складок над глазами и взобраться на лоб.

— Зайти туда? Ты что? Жена бросила? Или проигрался в пух и прах?

Биллу не осталось ничего, кроме как выдать нечленораздельное:

— Э-э?

— Обычно они такие нервные, слезливые. Ну, которые самоубийства хотят, — пояснил стражник.

— Э-хм, — выговорил Билл, решив слегка расширить словарь междометий.

Страж разразился отрывистым, захлебывающимся хохотом. Складки затряслись, и Билл подумал, что если бы кольчуга умела глядеть укоризненно, то, наверное, поглядела бы.

— Внутрь! — выговорил солдат, тяжело дыша, — смех, очевидно, требовал от него больших усилий.

Его щеки стали зловеще-фиолетовыми.

— Внутрь! — выдохнул он снова, колотя в грудь мясистым кулаком. — Долбаный тупарь, никто не ходит внутрь. Там же личные апартаменты лорда Мантракса! Там не место простым смертным. И уж точно не место для гребанных в мозги молодых идиотов вроде тебя. А теперь…

Он протянул руку, схватил рычаг, скрытый среди шипов на двери и потянул за него. Нижняя треть двери поднялась, открыв проход.

— Бросай все мясо туда! И убирайся, пока не провалился, на хрен, в преисподнюю!

Билл быстро исполнил приказ. А пока исполнял, стражник кривился.

— Мать твою, оно и видно, что опоздал! Воняет жутко!

Билла мутило — но не от вони. Ведь ему нужно было попасть в пещеру, собственноручно запихать отравленное дерьмо в пасть дракону. А Билл не в пещере, и мясо так смердит зельем, что запах ощущает даже гнилая куча жира на табурете, хотя сама жутко воняет под мышками. Значит, почует и Мантракс. И увидит, как Летти вылезает из укрытия — конечно, если она еще жива, — и сожрет ее вместо несчастной Этель, умершей напрасно. А когда появятся Фиркин с Балуром, дракон пожрет и их. И наверное, проглотит Чуду.

А Биллу еще повезет, если его просто съедят. Солдаты примутся состязаться в умении глубоко пырнуть, не убивая насмерть, и будут развлекаться до тех пор, пока не оставят живого места, а потом выставят за ворота истекать кровью в назидание всем, кто подумал, будто злость может заменить здравый смысл.