Можно выделить два мотива, которые толкают средний класс и пролетариат к одержимости спортом. Первый – они проигравшие и потому рвутся идентифицировать себя с победителями, их одолевает потребность плясать и орать «Мы первые, мы впереди!», гордо вскидывая при этом палец в непристойном жесте. Один хоккеист описал это так: «Весь смысл игры профи – в том, чтобы выигрывать. Это то, что мы продаем. Мы продаем это уйме людей, которые в своей обычной жизни вообще ничего не выигрывают. И тут они ощущают связь со своей командой, с командой победителей». Помимо этой тяги к восполнению недостатка в успешности, средний класс и пролетариат ценят спорт за то, что он позволяет предаваться педантизму, догматизму, ведению учета, овладевать тайным знанием и псевдопремудростью, которая обычно ассоциируется с классами, чье положение позволяет им «принимать решения», «влиять на мнения» и «распоряжаться». Ежегодный чемпионат США по бейсболу и «Супербоул» дают каждому мужчине возможность вести себя, как ученый зануда, изображать заглянувшего в бар представительного педанта, на короткое время подражать высшим классам – которые славятся своей привычкой небрежно обронить веское словцо или убедительно высказать точку зрения. Иными словами, чемпионат по бейсболу и «Супербоул» даруют две безвредные возможности – приходящиеся, по странной случайности, словно об этом позаботилась сама Природа, на дни зимнего и летнего солнцестояния,– простому человеку немного пополнить запасы самоуважения. И потому они совершенно необходимы – так же как священные демократические праздники и ритуальные поводы. Даже если пролетарий не знает, почему команда «Юнион Карбайд» идет в выигрыш или проигрыш, все равно, будучи специалистом по «трудным вопросам игры», он может притвориться, будто здорово разбирается в том, почему «Чарджеры» или «Доджеры» выиграют на этот раз, – и это срабатывает, удовлетворяя мощную потребность. И дебаты в баре или гостиной по поводу этих событий служат симметричным отражением в пролетарской среде тех дебатов, которые высшие классы ведут в законодательных собраниях и судах, а проницательная оценка, тщательное взвешивание доказательств и глубокомысленный анализ умозаключений замечательно копируют материалы ученых конференций и семинаров. Вдобавок сатира и нападки на тех, кто придерживается противоположной точки зрения, особенно если дело происходит в баре, – есть пролетарский аналог дерзко разливаемой театральной и книжной критики, тоже подчас весьма оскорбительной.

Демонстрация весомости своих суждений в некоторой изученной области экспертизы (вот как в спорте) – это один из способов заявить о своем достоинстве. Другой способ – совершать покупки, особенно заказывая вещи через почтовый каталог. Такие каталоги гулко шлепаются в почтовый ящик круглый год и особенно активно, сущим градом, в три месяца перед национальными праздниками, предполагающими «поднесение подарков». Несмотря на периодические жалобы по поводу рекламного мусора в почтовом ящике, их адресат в глубине души любит получать эти каталоги, ибо они позволяют уверовать: кто-то там, вдалеке, предполагает, что у вас есть деньги, и уважает ваше право на выбор.

Рис. 15. Фантазии, порожденные каталогом

Средний класс и пролетарии любят эти каталоги еще и потому, что, заказывая что-либо по почте, а не в магазине, вы не рискуете быть униженным каким-нибудь чванливым продавцом, и никто, даже почтальон, не знает, что именно вы покупаете. Совершение покупок через каталог – идеальный вариант для неуверенных в себе, гиперчувствительных и социально неустойчивых индивидов, желающих подпитать свое «я» путем накопления товаров. Покупают вовсе не обязательно что-то важное – точнее, почти все, что предлагают почтовые каталоги, относится к категории нарочито избыточного и выполняющего функцию поддержания чьего-то эго. Король Лир, разразившийся тирадой «Нельзя судить, что нужно…»85, видимо, понял бы, что тут к чему, – как, видимо, понял бы это и Де Токвиль, после долгих и мрачных наблюдений за американской действительностью написавший в 1845 году следующие строки: «В демократических обществах …больше думают об удовлетворении малейших своих потребностей, чем о поиске необычайных удовольствий; …удовлетворяются исполнением множества своих скромных желаний, не отдаваясь никакой сильной, необузданной страсти». Он имеет в виду, конечно же, цели, однако его слова так же подходят и для мелочей вроде покрытых хромом щипцов для льда, фарфоровых статуэток Hummel или «серебряных» закладок для книг с гравировкой «Книга принадлежит Дэну Беррису».

Главный адресат почтовых каталогов – средний класс; заказывая все эти вещицы, он утверждает свое достоинство и подпитывает устремления. Крышечка музыкальной шкатулки поднимается, и звуки «Невозможной мечты» услаждают ваш слух, внушая: стоит лишь пожелать, и, если будешь хорошим мальчиком, получишь приглашение провести лето на острове Макино с высше-средним классом или будешь зачислен на факультет права в Йель. Реклама иных товаров заставляет поверить, что их покупатель вот-вот достигнет статуса высше-среднего класса, объединяющего «персон разборчивых» и «натур утонченных». Так и возникают приглашения вложить деньги в «шесть уникальных, ручной работы хрустальных бокалов для ваших изысканных напитков». Хорошим спросом пользуется «золото» – столовые приборы, посуда, предметы сервировки, – оно никого не обманет, конечно, но впечатление производит. Король Лир вряд ли оценил бы привлекательность позолоченных игральных костей «в мешочке из искусственной замши». Вы можете блеснуть своей принадлежностью к структурам высшего класса, заказав канву для вышивки с «гербом вашей alma mater». Очень трогательно, что на рисунке при этом будет герб Гарварда, а вовсе не Делавэрского университета.

Для тянущегося ввысь среднего класса первейшим классовым тотемом является «старая добрая Англия», как описывает ее один каталог («Представляем вам несколько галстуков в классическую полоску, и вы почувствуете наши корни – нашу старую добрую Англию»). Многие каталоги переходят к англофильской теме без обиняков, прямо с порога, помещая на обложку британский «Юнион Джек». Один из них так и пишет: «Мы гордые англофилы», а далее развивает ассоциации между Британией и сугубо органическими материалами – чистая шерсть, натуральная кожа. Посредством этого каталога вы можете купить кавалерийскую саблю и «в пару к ней» книгу Черчилля «Мои ранние годы» (17,50 доллара). Другой каталог продает англофильские серебряные закладки для книг, украшенные портретами трех великих британцев – Шекспира, Черчилля и Шерлока Холмса. Наверное, нет предмета чересчур уродливого или нелепого, который, облагороженный псевдобританским именем, не сошел бы за вещь достойную, – как отлитый в меди прибор, совмещающий подсвечник и гасильник для свечи. Будь он назван «Хакенсак, штат Нью-Джерси, прибор для свечей», никто бы не клюнул. А он называется «Кенсингтонский гасильник для свечей» и описывается как «каминный (sic!) аксессуар, который добавит вашему дому изысканный оттенок английского очарования». Аналогичным образом реклама хлебницы «под серебро» заявляет, что она прямиком «со двора короля Георга». Прекрасно, но которого именно? I, II, III, IV, V или VI? Неважно: тут главное слово – король. (И возможно, никого не удивит, что один из самых снобистских магазинов почтовой торговли, поставляющих британские товары, расположен в Темпле, штат Аризона.)