поперек дороги. Понеся большие потери, противник отступил.

Темнело. С сырого луга поднимался туман, плотно окутывая придорожные кусты и наши позиции. Только теперь бой ненадолго затих. Лишь кое-где раздавались отдельные выстрелы. Издали доносилась артиллерийская канонада. В небе снова заблестели бледные звезды.

В одном из боев, когда Рагаускас со своим пулеметом перебегал на новую позицию, послышался зловещий свист, а затем оглушительный разрыв. Рагаускас упал. Из ноги, рассеченной осколком, хлынула кровь. Он ползком подтащил пулемет к ближайшему камню, установил его и снова начал посылать очередь за очередью. Боль в ноге усиливалась. Кровь темными густыми каплями падала на пыльную землю, окрашивая жухлую траву… Вдруг кончились патроны.

Когда пулемет умолк, бойцы дрогнули. И неизвестно, чем бы это кончилось, если бы не помощь с воздуха. В решающий момент появилась эскадрилья наших самолетов, обрушившая на немцев ураганный огонь. А тут и пехотная часть поспешила на подмогу. Наши перешли в яростную контратаку.

Вот с криком «За Родину!» бросается вперед, увлекая за собою бойцов, молодой командир с перебинтованной головой. За ним поднимаются в атаку курсанты Григонис, Виленскис, Шварцас. Несмотря на рану, Рагаускас не бросил пулемета до самого конца боя. Только после того, как стрельба утихла, его удалось отправить в медсанбат.

Во время отступления было немало всевозможных происшествий. На первом же привале, под Швенчёнисом, курсантам Мичуды пришлось столкнуться с литовскими националистами. Они пытались уговорить советских бойцов не уходить из Литвы. Дело было так. Курсанты расположились на лугу. Одни жадно курили, балагурили, другие с удовольствием расправляли затекшие плечи. Люди еще не устали, были бодры и полны энергии. Мичуда сидел, обхватив руками колени, и задумчиво смотрел на тяжелое золотое море яровых, плавно колыхавшихся под легким ветерком.

– Добрый урожай будет, – вздохнул комиссар. – Неужели врагу достанется?

Рожь волнуется, что-то шепчет. Не то земным поклоном прощается с солдатами, не то укоризненно покачивает головой: зачем отдаете меня врагу? Поодаль виднеется наполовину скрытая деревьями опрятная крестьянская усадьба. Хорошо бы зайти, выпить кружку молока, потолковать с хозяином… Но как встретит он тебя? «Отступаете? Почему врага не остановите? Или не знаете, что творят фашисты? Вот вы уйдете, а кто же нас защищать будет?»

Пока Мичуда предавался этим невеселым размышлениям, к курсантам приблизились трое военных и один в штатском. Все они вышли из леса. На военных была форма советских бойцов.

– И куда вы, ребята, идете? – заговорил один из них. – Да знаете, куда вас заведут? Вы там замерзнете, с голоду перемрете… Все равно Советскому Союзу крышка. Разве не слыхали, что стало с Польшей, Чехословакией, Францией? Против Германии никому не устоять, а Советам и тем более. Зачем же вам-то пропадать без пользы?

– С Советским Союзом этого не случится, – оборвал незнакомца курсант Григонис.

Но подозрительные «красноармейцы» не унимались:

– Да откройте же глаза, посмотрите – вас обманули. Мы вам только добра желаем. Сбросьте эту форму, бегите из Красной Армии – ничего вам не будет. Скоро здесь никого не останется, кто мог бы вас за это наказать… Идите к нам, мы соединимся с немцами и…

– Ну, хватит! Не на таких напали, – сурово нахмурился курсант Баркаускас. – Сразу видно, что вы за птицы…

– Послушайте нас, ребята, не пожалеете… – продолжали уговаривать непрошеные агитаторы.

– Заткнитесь, выродки! – крикнул приземистый коренастый курсант. Остальные плотным кольцом окружили предателей.

Услыхав возбужденные голоса, Мичуда заинтересовался. Он подошел поближе и спросил:

– О чем спор?

– Да вот, товарищ комиссар, эти подлецы нас агитируют, чтобы мы шли заодно с фашистами. Мерзавцы!

«Агитаторы» впопыхах прятали за пазухи какие-то листовки и беспокойно озирались по сторонам.

– Братцы, постойте, ведь и мы литовцы, – побледнел штатский, увидев, что дело принимает крутой оборот.

– Какой же ты литовец? Пес ты – и больше никто. За гроши Гитлера тявкаешь… – ответил кто-то из курсантов.

– А вон того я знаю, – вдруг вмешался только что подошедший курсант. – Это нашего помещика сынок. Вот так встреча! Что, не признал меня? Ты ведь, кажется, в Германию сбежал? Чего ж тебя обратно принесла нелегкая?

…На допросе выяснилось, что эти переодетые советскими бойцами «агитаторы» были кулацкими сынками, националистами, удравшими в Германию и переброшенными оттуда в начале войны для проведения подрывной работы.

Антанас Юозович Снечкус – Первый секретарь ЦК КП Литовской ССР (1940–1974)

На рассвете курсанты заняли оборону на одной высотке в районе Ошмяны, чтобы задержать здесь рвущиеся в глубь страны немецкие части. Отсюда были хорошо видны занятые противником окрестности.

Рота курсантов – литовцы, русские и украинцы – окопалась по обе стороны шоссе, пересекавшего участок обороны. До семнадцати часов все было тихо, спокойно. Припекало солнышко, в синей вышине кружил коршун, где-то монотонно заливались жаворонки. Будто и нет никакой войны.

Вскоре после семнадцати часов на шоссе внезапно появились мотоциклисты. Бойцы замерли; стиснув оружие и затаив дыхание, они готовились встретить непрошеных гостей. Треск мотоциклов становился все громче. Вот из-за поворота показались пригнувшиеся к рулям серо-зеленые фигуры в касках. На колясках мотоциклов тускло поблескивали пулеметные стволы. Когда до противника осталось не более сотни метров, по команде грянул наш винтовочный и пулеметный огонь. Надо было видеть, какая паника поднялась среди немцев. Фашистские солдаты вместе со своими мотоциклами покатились в кюветы. Уцелевшие после первого залпа пытались повернуть обратно, чтобы скрыться за поворотом шоссе, но и тут их встретил огонь наших бойцов, притаившихся в засаде. Мотоциклы, немцы – все смешалось…

Бой продолжался несколько минут. Потом снова наступила тишина, нарушаемая только стонами раненых. Фашисты сообразили, что пройти здесь не так просто, и выслали разведку. Часа через два они снова бросились в атаку. И опять курсанты с помощью танков отбили их натиск на этом участке. Умело маневрируя, используя качественное превосходство своих танков над немецкими, наши танкисты нанесли врагу большой урон. А когда стемнело, бойцы опять двинулись в путь на восток.

Погода стояла замечательная: днем тепло, ночью прохладно, в воздухе покой, ни ветерка. Трава на лугах высокая, росистая… В первом часу ночи колонна вступила на северо-западную окраину городка Сморгонь. Люди не спали уже третьи сутки. Но надо было подготовиться к обороне…

В нескольких километрах от города Молодечно на небольшой возвышенности расположена деревенька. С ее северной окраины хорошо виден город и его окрестности. С востока на запад через деревню протекает речушка с заболоченными берегами. Сюда-то и подошла колонна, отступавшая на Молодечно. Подошла как раз в тот момент, когда фашистские танки, вздымая тучи пыли, ворвались в город. В деревню вскоре прибыло наше танковое подразделение. Перед командирами встал