— Метко сказано, — согласился Прокудин-Горский. — Что же до твоего вопроса, Михаил… Скажем так. Сегодня я проведал сына и… северяне меня расстроили.

Я покосился на Оута и тот тут же пояснил.

— Его пытали. Не стали убивать только из-за чьей-то жадности. Решили стрясти с родителей выкуп.

— Как видишь, — глаза Прокудина-Горского превратились в безжизненные льдинки, — я кое-кому задолжал.

— Те глупцы уже мертвы, — я снова взглянул на Оута, и капитан согласно кивнул. — К тому же, их кукловоды находятся не на Севере.

— И где же? — в голосе дворянина сверкнула сталь.

— Если говорить про тех, кто всё это задумал, то западники или восточники, — честно ответил я. — Если выбирать из тех, кто поближе, то Алексеевские или Игоревские.

— Вот как, — на лице Прокудина-Горского мелькнуло удивление, но в его эмоциях я прочитал лишь… легкое нетерпение?

Вообще, если сравнивать Толстого и Прокудина-Горского, то первый представлялся мне бесхитростным медведем, а второй расчетливым змеем.

Понятно, что Толстой тоже что-то скрывает, и у него свои интересы, но… с ним как-то проще, что ли?

Наша беседа была подобна поединку на мечах — открытая, опасная, честная.

А вот Прокудин-Горский явно пытался меня использовать.

Сначала ловко ушёл от ответа на вопрос про дружину Громова, затем подвёл меня к походу против Алексеевских и Игоревских…

— Бездна, Серго! — Толстой, не выдержав, подключился к разговору. — И твоему сыну от неё тоже досталось!

— Серебряные разберутся с ней, — невозмутимо ответил Прокудин-Горский. — И при чём тут наши… соседи?

— След Бездны тянется туда! — В глазах Толстого сверкнул фанатичный блеск. — А ты не хуже меня знаешь, что это за пакость! Если её не выжечь, вся твоя тяжелая конница будет бесполезна.

— Хм, — дворянин искусно сделал вид, что сомневается. — Вы уверены?

— Завтра я объявляю священный поход, — я решил поддержать игру Прокудина-Горского и немного его поуговаривать. — Нам не придется терять людей в ледяных горах северян. И самое главное, мы очистим от Бездны земли наших соседей.

— Благое дело, — покивал Сергей Николаевич. — Что ж, вы можете рассчитывать на клинки моих Воинов!

— Но действовать нужно быстро, ведь кукловоды могут разбежаться…

— С артефактами Бездны… — добавил Оут и многозначительно замолчал.

К его фразе так и напрашивалось: «прочими артефактами и золотом!»

Впрочем, присутствующие в конференц-зале дворяне в таких грубых намеках не нуждались.

— Мои Воины будут готовы выступить завтра утром.

— Мои погранцы уже готовы.

— Что ж, господа, — я внимательно посмотрел на отцов своих одноклассников. — остается последний вопрос. Будем ли мы… приглашать в священный поход ещё кого-нибудь?

— Серебряные идут с нами, так? — уточнил Прокудин-Горский.

— Да, — подтвердил я. — И Братство тоже.

— В таком случае, — Прокудин-Горский в совершенстве владел своей мимикой, но в его эмоциях скользнуло недовольство и жадность. — Сил хватит.

— Тогда до завтра, — подытожил я, поймав хитрый взгляд Толстого. — Нужно подготовиться… к Священному походу.

Как только за гостями закрылись двери, Оут грязно выругался.

— Ты чего? — в принципе, я догадывался, в чем была причина недовольства капитана, но хотелось убедиться в своих догадках.

— Плевать ему на сына, — скривился Оут, — и на Север плевать! Даже не Бездну и ту плевать!

— Подводил к разговору о соседях? — предположил я.

— В яблочко, — мрачно кивнул капитан. — Если бы ты не пришел, зуб даю, он бы сам завел разговор об аннексии Игоревского и Алексеевского княжеств!

— Увы, Оут, — я, не сдержавшись, поморщился, — это только цветочки. Ещё немного и дворяне начнут или вспоминать прошлые обиды, или пытаться урвать кусок у соседей.

— Думаешь, Громов их не удержит в узде? — нахмурился капитан.

— Я был в этом свято уверен, — признался я. — Но последние действия Алексиса… вызывают вопросы.

— Не справляется? — неуверенно предположил Оут.

— Сомневаюсь, — я покачал головой. — Алексис кто угодно, но точно не дурак. Я бы на его месте спланировал все заранее и точно бы учёл вздорный характер дворян.

— Специально отпустил ситуацию?

— Даже не знаю, — я уставился на столешницу. — Отпускать контроль над дворянами — это все равно, что поджечь дом, чтобы согреться. Такое начнется, что революционные выступления гильдейских цветочками покажутся.

— Ладно, — Оут махнул рукой, — всё равно не сможем залезть Громову в голову, а верные люди в кремле хранят молчание. Что думаешь насчет… соседей?

— Пока Бездна не исчезнет, я не отступлю, — я испытывающее посмотрел на Оута. — Но ты, наверное, хотел спросить о другом?

— Протекторат над княжествами, — хмуро подтвердил Оут. — Я бы и не подумал туда соваться, но что будет, когда мы освободим княжества от продажного регента и совета? Что будет с людьми?

— Думаю, Толстой и Прокудин-Горский отлично справятся, — невесело вздохнул я.

— Нельзя дворянам отдавать власть над княжествами, — Оут покачал головой. — Особенно чужакам.

— Кстати, вопрос, — заинтересовался я. — Куда делись дворяне Алексеевского и Игоревского княжеств?

— Хороший вопрос, — неохотно согласился Оут. — Спроси у Макса, но чувствую я, ответ никому из нас не понравится.

— Да и к тому же, — я всё же решил прояснить вопрос с соседними княжествами до конца. — Чем, к примеру, я отличаюсь от того же самого Прокудина-Горского или Толстого?

— Толстой — Воин, — незамедлительно отозвался Оут. — И я вообще сомневаюсь, что его интересует выход к морю или качество жизни вольников. Он видит свою миссию в сдерживании Севера.

— Ну ладно, — согласился я. — Толстой плохой пример. Прокудин-Горский?

— Взяв власть над княжеством, он вывезет оттуда всё, что только можно, — мрачно произнес Оут. — Он из той породы людей, что думают только о своем клане.

— Ладно, — я не собирался сдаваться. — Что насчет Братства или Серебряных?

— Они с удовольствием заложат в княжествах свои замки, но управлять… Исключено. Были, знаешь ли, в истории попытки, но это никогда не приводило ни к чему хорошему.

— И тем не менее, — упрямо нахмурился я. — Чем мы лучше?

— Да всем! — разозлился Оут. — Знаешь, как на Заставе до твоего появления жилось?

— Ну там же гильдийцы постарались, — возразил я.

— И что? — усмехнулся Оут. — Приехал гимназист, и вдруг само собой все изменилось, да? Гильдийцы свалили, люди полной грудью вздохнули, деньги на Заставу потекли… А надел?