был для него навсегда потерян и забыт.

Их обступили кольцом души десятков зверей и птиц. Волки и олени, белки, ястребы и перепелки, — прежде заклятые враги были одной мертвой семьей. Раскидистыми дубами над ними возвышались лесные тролли, среди них огромными валунами ширились два их пещерных брата. Иварис держала лук наизготовку, готовая выстрелить заклинанием в первую душу, что приблизится к ним еще хотя бы на шаг. Но души не шевелились и не замечали ее, все они безотрывно смотрели на Язара.

— Уходите! — велел он, ничуть не испугавшись, но рассердившись, что его разбудили по такому пустяку. — Следуйте за Луной!

Он поднял над головой Поборник Света и высвободил в небо яркий желтый луч. Души проследили за лучом взглядами. Увидев Луну, они оторвались от земли и медленно поплыли к ней. Иварис недоуменно наблюдала за их полетом.

— Почему они пришли к тебе?

— Хотел бы я сам это знать. Такое и прежде бывало. Но теперь я хотя бы могу указать им путь, — он посмотрел на жезл. — Может, потому Эсмаид и вручил его мне.

Встреча с призраками взбодрила их не хуже ключевой воды. Они двинулись засветло и не останавливались на привал до темноты. Но второй день ветер унял тревогу, но лес голосами животных стал настойчивей их куда-то звать.

Иварис прикоснулась к стволу старой сухой ели, нежно провела ладонью по склоненной ветви, собирая сухие иголки.

— Здесь обитал добрый лесной дух, — с горечью в голосе произнесла она. — Помню, как он накрывал меня зимой своими теплыми лохматыми руками. Он погиб недавно, и лес еще скорбит о нем.

— Что его погубило? — спросил Язар, рассматривая сосну.

— Магия, злая и разрушительная.

Вскоре и сам он почувствовал эту магию, но почувствовал иначе. Поборник Света в его руке горел и указывал дорогу. Он вел к источнику тепла и с приближением к нему разгорался сильнее. Язар шел слепо, неуклюже, как заблудившийся скиталец с компасом в руках. Но затем он и сам ухватил эту путеводную нить. Она тянула его прямой стрелой сквозь чащи, сквозь непроходимые кусты. Вначале ступая осторожно, теперь Язар бежал. Иварис передвигалась гораздо тише, но в ее скрытности больше не было нужды.

— Не теряй разума! — крикнула она ему. — И сам охотник может стать добычей!

Язар бежал быстрей любого человека, но Иварис росла в лесу, она смогла его догнать. Она схватила его за руку.

— Постой!

Он дернулся и глянул на нее пустым взором широко раскрытых глаз.

— Да ты ослеп, — изумилась она. — Что ты увидел?

— Пожар, — пробормотал Язар. Его взгляд прояснился. — Чудовищное пламя.

— Я знаю, — Иварис грустно отвела глаза. — Его уже не погасить.

Они вышли на поляну, на пепелище. На много верст вокруг растянулась ужасная лесная рана. Ожог чернел древесным углем, он давно не тлел, не дымил, но в замогильной тишине хранил безмолвный крик. Под ним скрывалась боль сгоревших вживе тысячи зверей. Бесследно растворились гнезда и не сумевшие из них выпорхнуть птенцы. С золой смешались сонмы младших тварей.

Выйдя на пепелище, путники разрушили незримый магический барьер, скрывавший эту рану. Боль, ужас, кровь и смерть единой стаей обрушились на Иварис. Долгие мгновенья она не шевелилась и не умела говорить. Затем в ней пробудилась ярость. Она сцепила зубы.

— Я разорву его.

— Кто это сделал? — спросил Язар, поглядывая на нее с опаской.

— Еще не знаю, — Иварис закрыла глаза и тяжело вздохнула, успокаиваясь. — Он обращался к магии Ядгеоса — мира великанов. Это самая разрушительная колдовская школа, самая беспощадная. Ее использование запрещено в большинстве человеческих стран, в том числе в Бризаре.

В гнетущем молчании они бродили по выжженному полю. Они ворошили ногами пепел и переворачивали истлевшие коряги, под которыми, как надеялись, каким-то чудом сохранилась жизнь.

— Иварис, — негромко позвал Язар; в груде горелых поленьев он заметил движение.

Маленькая солнечная куница была почти незаметна в окружающей ее черноте. Этот редчайший зверек с яркой золистой шубкой появлялся на свет только в полдень в самый жаркий день года — второго Эсмаана месяца Цветения. Если же куница давала потомство в полночь с наступлением второго Эсетиана Познания, шубка ее детенышей приобретала серебристый окрас, а самих таких куниц называли лунными. Мех лунных куниц был мягче и пышнее, однако солнечные куницы хранили в себе летнее тепло. Исключительная редкость делала этих куниц почти недоступными на рынках, в них наряжались только самые богатые дворяне и короли.

Сильно обожженная куница не шевелилась, только ее мордочка подергивалась от учащенного дыхания. Иварис опустилась на колени, нежно провела ладонью по обугленной шубке зверька. Куница задышала ровнее.

— Расскажи мне, — прошептала фавна.

Ее глаза стали глазами зверя, она слышала ушами куницы и жила ее инстинктами. Она дремала в дупле, когда ее разбудил запах гари. Выскочив в страхе, она увидела, как с запада накатывает всепожирающая волна. Дым знаменосцем опережал огромное красное войско. Исконный враг лесов гнал животных из их домов. Он был быстрее лани и сильней медведя, и он не знал пощады, схватив, он никого не отпускал. Он без разбору пожирал все то, что мог переварить. Кто мог сбежать — сбегал, другие улетали. Упрямые деревья встречали с треском смерть. Напрасно они цеплялись за землю корнями, напрасно силились заглушить вспыхнувшую жажду. Красный враг был гораздо сильнее покорной земли и питавших ее маленьких ручейков. Он не знал насыщения и меры. Злобно шипя, он растапливал снег, крошил камень, легко забегал и на отвесные склоны и переваливался через глубокие овраги.

Иварис бежала, стремительно перепрыгивая горящие обломки и пролезая под завалами. Упершись в огненную стену, она развернулась. Но красный враг уже обогнал ее, он был со всех сторон. Он разбрасывался искрами и больно жалил, дым пробирался в голову и кружил. Иварис металась в огненном кольце. Кольцо сжималось, в нем становилось меньше пищи для ненасытного огня. Пожар слабел, но продолжал ползти, не пропуская ни одной тростинки. Зверек взобрался на обугленную корягу, цветущую лишь несколько минут назад, вздохнул и повалился в серый пепел.

Мучения опаленной куницы окончились, она утихла. Иварис моргнула и вернулась в сегодняшний день. Кипевшая в ней ярость сменилась тихой грустью.

— Я не нашла его.

— Должно быть, это сделал сильный маг.

— Легко жечь дерево, — возразила колдунья. — Куда сложней вернуть его из пепла. Великим был бы тот, кто оживил бы этого зверька.

— А твой отец?

— Нет. Даже он не сможет.

Она отвернулась и продолжила отрешенно ворошить ногами пепел, уже ничего в нем не выискивая.

Язар погладил куницу правой рукой. Зверек показался ему необычайно холодным, словно кусочек льда.