«Ишь ты. А эти молитвы здорово успокаивают, – отметил про себя Псарев, дочитав наизусть все известные ему христианские тексты. – Не знаю, слышит их бог или нет. И есть ли бог вообще, тоже не знаю. Но на душе становится спокойнее. Это факт».

И он принялся читать молитвы по второму кругу, пока не заснул мирным сном.

Проснулся сталкер от оглушительного скрежета несмазанных петель.

На пороге камеры стоял уже знакомый ему верзила с фонарем. Судя по нашивкам, сержант.

«Наконец-то, – подумал с улыбкой Псарев. – Наконец-то вспомнили. Интересно, сразу отведут к начальству или сначала допрос с обыском?»

Игната бесцеремонно стащили с койки и выволокли в коридор. Из соседней камеры двое бугаев вытаскивали Данилу, тот вяло сопротивлялся и повторял, как заведенный: «Куда? Зачем?»

Лже-караванщика сразу куда-то увели.

– Неужто на «Дачу»? – Пса передернуло. Каторга у северян была настоящая, в лучших традициях диктаторских режимов двадцатого века. Далеко не все выходили оттуда живыми.

– Ага, мля. На виллу, гы-ы! – заржал в ответ начальник конвоя. – Не твое собачье дело. Шевелись.

И верзила поволок Игната в другую сторону.

«Если видел пропуск, значит, знает мою фамилию. Значит, специально сказал про собачье дело, – размышлял сталкер, покорно перебирая ногами, чтобы не отстать от своего сурового провожатого. – Ну, гад, ты у меня еще получишь. Мы с тобой еще поквитаемся».

Игната вывели на платформу Площади Мужества. Разглядеть станцию он толком не смог. Заметил только украшение в виде пятиконечной звезды грязно-серого цвета. Когда-то, возможно, звезда была красной, но за двадцать лет символ Советского Союза порядком загрязнился. Пес заметил покосившиеся хибары весьма унылого вида. На глаза ему попалось человек десять местных бойцов в потертом камуфляже, которые упражнялись на свободном пятачке с видавшими виды ружьями и карабинами. Выглядели местные вояки совсем не героически. Худые, бледные, изможденные. Не чета бравым молодцам из Оккервиля.

Все это промелькнуло перед глазами сталкера за считанные секунды, пока его тащили через платформу. Путь кончился у очередной безликой стальной двери, за которой скрывался очередной типовой кабинет.

«В этом метро все на одно лицо – и люди, и станции», – в который раз подумал Игнат.

В кабинете отсутствовали какие-либо предметы роскоши. Из мебели – только стол и пара стульев. Но если обстановка была тошнотворно-типовой, то хозяин комнаты мгновенно завладел вниманием Псарева. Человек этот оказался весьма колоритным на вид.

Голова лысая, как коленка, зато усы – роскошные, а-ля Тарас Бульба. Для полноты картины не хватало только чуба. Взгляд – властный, надменный. Тело грузное, можно даже сказать, полное. И это здесь, в голодном медвежьем углу метро!

«– Глядишь на тебя – и кажется, что в мире кончилась вся еда. – Глядишь на тебя и понимаешь, чья это вина», – вспомнил сталкер анекдот про толстого и худого.

Пес расплылся в улыбке, но тут же спохватился. Не стоило отвлекаться от порученной ему миссии.

– Здравствуйте, господин Ратников, – поздоровался он.

– Нету здесь таких, я за него, – отвечал хозяин кабинета с веселым прищуром.

– Но… У меня письмо к Феликсу Ратникову, – попробовал возразить Псарев.

Вместо ответа усатый тип бросил на стол смятый лист бумаги. Разобрать весь текст Игнат не смог, большая часть письма отсюда видна не была, а брать его в руки сталкер не решился. Разглядел только самый конец:

«С уважением, капитан С. И. Гаврилов».

– Читали мы это письмецо, все знаем, – заговорил снова хозяин кабинета. – И шефу в лучшем виде передали. Решение уже принято и пересмотру не подлежит.

Сказав это, усатый тип замолчал. Его манера говорить о себе во множественном числе раздражала Псарева. Еще сильнее его бесила нарочитая медлительность собеседника.

– А вы, собственно, кто?

– А я, собственно, Морозов Андрей Николаевич. Заместитель начальника службы безопасности Северной Конфедерации, – отвечал тот и добавил с гордостью. – Донской казак[13].

– Псарев, Игнатий Михайлович, – в тон ему продекламировал сталкер. – Полномочный представитель Приморского Альянса.

И добавил, точно копируя манеру собеседника:

– Терский казак.

Сказав это, Игнат несколько секунд упивался произведенным эффектом. Морозов никак не ожидал увидеть перед собой человека себе под стать. В казачье происхождение Псарева Морозов не поверил, это было видно невооруженным взглядом. Игнат платил ему той же монетой.

Гонору у Морозова сразу поубавилось. Он помолчал еще пару секунд, пожевал мясистыми губами и добавил без лишнего пафоса:

– Можно просто Мороз.

– Можно просто Пёс, – отозвался Игнат.

Начало беседы складывалось удачно. Сталкер устроился поудобнее на стуле, даже забросил ногу на ногу.

– Итак, к какому решению пришел Феликс Ратников? – спросил Игнат со скучающим видом, словно он вовсе и не стремился узнать ответ.

5–6 ноября, ночь, станции Площадь Ленина – Выборгская

Алиса долго не могла заснуть. Разговор с Савелием Игоревичем снова и снова всплывал в ее памяти. Особенно часто звучала последняя реплика Гаврилова.

«Людей нет. Рад бы, но не могу».

Врал капитан или говорил правду?

Одно девушка понимала ясно: Игната, в самом деле, уже не вернуть. Оставалось надеяться, что Псарев и его люди успешно добрались до Площади Мужества.

– Игнат, Игнат, прости меня за все… – шептала Алиса, вытирая краем одеяла слезы.

Она заснула лишь в первом часу. Забылась тяжелым, муторным сном.

Чтобы вскочить с кровати среди ночи от шума и топота.

Спальный блок был пуст, остальные медсестры исчезли. На полу валялись подушки, одеяла. На станции царило странное для глубокой ночи оживление. Хлопали двери, грохотали по гранитным плитам тяжелые солдатские сапоги, звучали команды офицеров и возгласы медперсонала.

– Господи, да что стряслось?! – ахнула девушка, выбегая на платформу.

Там творилась форменная свистопляска. Все куда-то бежали, спешили. Матерные рулады перемежались женскими всхлипами. Где-то надсадно трещал телефонный аппарат.

Чайка стояла, зябко переступая босыми ступнями на ледяном гранитном полу, не зная, куда ей бежать и что делать. И тут она увидела Гаврилова. Одетый в костюм химзащиты, с автоматом через плечо и каким-то странным свертком, Савелий Игоревич шагал в ее сторону. Таким мрачным и сосредоточенным Алиса его еще не видела никогда. Капитан запыхавшимся голосом на ходу отдавал приказы Сергею Харитонову.