Застонав, обхватила её обеими руками, пытаясь хоть так унять болезненную пульсацию. У меня даже почти получилось, по крайней мере боль утихла, но исчезать окончательно упрямо отказалась.

И тут открылась дверь.

Котяра тут же юркнул на подушку и свернулся там клубком, изобразив глубокий сон. Я так и застыла, во все глаза шокировано на него глядя.

А в спальню вошёл мрачный папа, но его лицо тут же посветлело и стало слегка обеспокоенным, едва он понял, что я уже не сплю.

– Совсем плохо? – Догадался родитель сочувственно и тут же обрадовал: – За лекарем уже послали, будет в течение часа.

Это всё, конечно, замечательно, но… кот говорящий. И как-то не осталось никаких сомнений в том, кого именно разыскивал лорд Редман. И я некроманта даже понимала, разговаривающий котёнок и меня безмерно заинтриговал, но:

– Редман меня усыпил, – взяла и пожаловалась папе, отворачиваясь от «спящего» котика.

Осторожно глянув в сторону окна, поняла, что за задёрнутыми шторами царила ночная тьма. Сколько я проспала? Час? Меньше?

Папа не выглядел удивлённым, что не могло не огорчать!

Вздохнув, маг вошёл в спальню, закрыл за собой дверь и движением руки зажёг несколько свечей. Комната наполнилась слабым тёплым светом, которого весьма хватало, чтобы мы могли спокойно друг друга видеть.

Лорд Авель прошёл и осторожно сел на самый краешек моей кровати. Взгляд его был опущен, что удивляло и напрягало – обычно отец всегда прямо смотрит в глаза собеседника.

И обычно он не выглядит таким усталым и даже виноватым.

А когда говорит, голос его звучит громче и твёрже, но сейчас он был тихим и словно бы далёким:

– Анаэль не просто усыпил тебя, – начал папа.

Мне поплохело тут же.

Чувствуя, как кровь стремительно отливает от лица, я в ужасе уставилась на отца.

– Ничего фатального, – скорее почувствовав, чем увидев охвативший меня ужас, мужчина вскинул голову и поспешил успокоить, – лишь ряд сканирующих заклинаний.

Облегчённо выдохнув, уже через несколько мгновений я снова вскинулась и с неприкрытым подозрением переспросила:

– Каких ещё заклинаний?

Теперь отец смотрел прямо мне в глаза, не отрывая взгляда и не испытывая ничего, хоть отдалённо похожего на вину.

– Анаэль проверил, нет ли на тебе Следящих заклинаний и не подвергалась ли ты магическому воздействию, – сдержанно поведали мне.

Это было далеко не всем, я… не буду говорить, каким именно местом это чувствовала. О чём-то отец нагло умалчивает! А судя по взгляду, он ещё и успел что-то там для себя решить, из-за чего выглядел упрямо-решительным и ничуть не виноватым.

И вот не понравилось мне это совсем.

– И как? – Приподняла бровь, стараясь в целом не шевелиться, потому как голова всё ещё болезненно пульсировала.

И я так понимаю, это результат кое-чьих проверок! Ну вот что за человек? Просили его ко мне лезть? Гад, самый натуральный гад и вредитель!

– На тебе ничего нет, – спокойно сообщил папа о том, что и так уже было очевидно.

Будь на мне какое-то заклинание или чары, он бы таким спокойным не сидел.

Напрягало другое.

– Ты чего удумал? – Я даже не пыталась скрыть охватившего меня подозрения.

Потому как знала: что-то удумал родитель точно! И это загадочное «что-то» мне определённо не понравится.

В следующую секунду я поняла, что даже не ошиблась, потому как папа мрачно, но с непробиваемой уверенностью заявил:

– Если Анаэль попросит, я дам благословение на ваш брак.

– Начинается! – Психанул кто-то, резко сбрасывая одеяло с колен и намереваясь подняться на ноги, потому как в таком положении думается лучше.

Одно я упустила – боль в голове, которая лишь затихла, готовясь к новому удару, но исчезать окончательно не намеревалась.

Застонав, сжала пульсирующие виски ледяными пальцами и просто взмолилась:

– Уйди…

На споры сил не было, на аргументированные дебаты тоже. Вообще ни на что сил не было, хотелось упасть в подушку моськой и помолиться о смерти. Не своей, конечно, себя жалко, а вот о смерти Анаэля Редмана я помолюсь с радостью.

Посидев ещё какое-то время, папа тихо вздохнул и правда ушёл, но мы оба знали, что впереди нас ждёт тяжёлый серьёзный разговор, в котором каждый из нас будет доказывать свою правоту, отказываясь слушать и слышать другого.

Папе нужен брак его старшей дочери, мне нужно, чтобы меня оставили в покое. И я скорее в монастырь уйду, чем отец махнёт на меня рукой.

А может и уйду, кто знает. Но как-нибудь потом…

Долгожданный лекарь появился в доме спустя целый час, ещё через пять минут вошёл в мою спальню в сопровождении отца, двух служанок и мисс Слэйд.

Спустя десять минут странных манипуляций бессильно плачущей мне влили какую-то горькую гадость в рот, уместили платочек с завёрнутым в него льдом на лбу и пожелали скорейшего выздоровления. А уже отцу, чуть отойдя, пожилой мужчина с бело-зелёной символикой на рабочей чёрной мантии велел проследить, чтобы меня поили лекарством каждый час и постоянно меняли компрессы.

Потрясающее лечение. Такое действенное, просто слов нет.

И меня оставили отдыхать.

* * *

Открылась дверь.

Что интересно, совершенно беззвучно открылась, но я это не только почувствовала, я ещё и из сна вынырнула и, приоткрыв всё ещё слипающиеся глаза, с приглушённым удивлением увидела, как во тьме комнаты прямо надо мной летают, подпрыгивая, призрачные зеленоватые черепушки.

– Спи, – хмуро велели они… таким смутно знакомым мужским голосом.

Наверно, это так лекарства и болезнь на меня влияли, но я с трудом подняла тяжёлую непослушную руку, ткнула указательным пальцем в одну из совершенно одинаковых черепушек и убеждённо проговорила:

– Вы мне кое-кого напоминаете.

Язык не слушался, но фраза вышла весьма внятной.

Черепушка как-то очень странно, с сильными сомнениями в моей адекватности, сверху вниз на меня глянула и мрачно переспросила:

– М-да?

– Ага, – говорить сложно было, рука и вовсе бессильно упала на одеяло, – одного мерзкого некроманта. Вы с ним не знакомы?

Черепки стали кружить как-то очень напряжённо.

– Полагаю, нет, – продолжила я сонные размышления, – этого человека невозможно забыть. Наверно, даже зелье Забвения не поможет.

Тишина в комнате повисла угрожающе-оглушительная. Но я почему-то совсем не испугалась, я куда-то не туда пошла, печально произнеся:

– А я совсем замуж не хочу, понимаете?