– Нет-нет! Даже представить невозможно! Я имею в виду, чтобыкто-то настолько ее не любил. Ну разве что могли завидовать – но это совсемдругое.

– Завидовать? – оживился Пуаро. – Значит, по-вашему, завистьбыла?

– Наверное, судя по тому письму, – рассеянно проговорилРодди.

– И что же это за письмо?

– Да так, ничего особенного, – отмахнулся с досадой Родди.

– И все-таки? – настаивая Пуаро.

– Анонимное письмо, – неохотно ответил Родди.

– Когда оно пришло? Кому было адресовано?

Родди пришлось все ему рассказать.

– Весьма любопытно. И могу я взглянуть на это письмо? –спросил Эркюль Пуаро.

– Боюсь, что нет. По правде говоря, я его сжег.

– Ах вот оно что… Но почему вы это сделали, мистер Уэлман?

– По-моему, вполне естественная реакция, – холодно заметилРодди.

– И из-за этого письма вы и мисс Карлайл поспешили вХантербери?

– Почему поспешили? Просто поехали.

– Но какую-то тревогу вы все-таки испытывали, верно?

– Я бы этого не сказал, – еще более сухо сказал Родди.

– Но почему? – удивился Пуаро. – Ведь наследство, на котороевы так рассчитывали, могло оказаться в чужих руках! Вас не могло не встревожитьэто известие! Ведь это касалось ваших денег, а это, согласитесь, серьезныйповод для беспокойства.

– Ну не настолько уж серьезный, не в деньгах было дело.

– Ваше бескорыстие просто изумляет!

Родди покраснел.

– Нет, конечно, деньги тоже были для нас важны. Но преждевсего мы хотели повидать нашу тетю, чтобы убедиться, что с нею все в порядке.

– Итак, вы и мисс Карлайл поехали к тетушке. Вскоре с нейслучился второй удар. И вы снова к ней едете. Тогда она все-таки пожелаланаписать завещание – чего никак не хотела делать раньше. Однако ночью онаумирает – как раз накануне того дня, когда должен был приехать ее поверенный.Умирает, возможно, очень кстати для мисс Карлайл.

– Послушайте, на что вы намекаете? – Лицо Родди полыхалогневом.

Ответ Пуаро напоминал молниеносную массированную атаку:

– Когда речь шла о смерти Мэри Джерард, вы сказали мне,мистер Уэлман, что мотив преступления, приписываемый Элинор Карлайл, абсурден,что она – выше низменных страстей. Но теперь, когда вы рассказали про письмо,возникает совершенно иная интерпретация событий. Ясно, что у Элинор Карлайлбыло основание опасаться, что ее могут лишить наследства в пользу другогочеловека. Анонимка ее насторожила, а то, что пыталась сказать ей лишившаясядара речи миссис Уэлман, лишь подтвердило ее страхи. Внизу, в холле, находилсясаквояж с лекарствами. Вытащить оттуда трубочку с морфином было совсемнесложно. Кроме того, я выяснил, что, пока вы с сестрами обедали, онаоставалась с больной наедине…

– Боже милосердный, мосье Пуаро, что вы такое говорите? –воскликнул Родди. – Элинор убила тетю Лору?! Что за бредовая идея!

– Вам известно, что сделан запрос на эксгумацию тела миссисУэлман?

– Да, известно. Но они ничего не обнаружат!

– Вы полагаете?

– Я уверен, – твердо сказал Родди.

Пуаро покачал головой.

– А я совсем не уверен. К тому же, как вы знаете, в тотмомент смерть была выгодна лишь одному человеку…

Родди сел. Лицо его побелело, его била мелкая дрожь.

– Я думал… вы на ее стороне… – с трудом выговорил он, глядяв глаза Пуаро.

– На чьей бы стороне я ни был, я не могу пренебрегатьфактами! Я полагаю, что вы, мистер Уэлман, слишком долго позволяли себезакрывать глаза на многие неприятные моменты.

– Какой смысл терзать себе душу всякими мерзостями?

– Порою это необходимо… – назидательно сказал Пуаро. И,помедлив, продолжил: – Существует вероятность того, что ваша тетя отравленаморфином. Что, если это так?

– Не знаю. – Родди беспомощно покачал головой.

– А вы все же постарайтесь подумать. Кто мог дать ей морфин?Вы же не станете отрицать, что наилучшие возможности для этого были у ЭлинорКарлайл?

– А у медсестер разве их не было?

– Конечно, это могла сделать любая из них. Однако сестраХопкинс была очень обеспокоена исчезновением трубочки с морфином и сразу жесказала об этом своей напарнице. Зачем ей было привлекать внимание к пропажеморфина, если она была причастна к смерти больной? Ведь свидетельство о смертибыло уже подписано. Возможно, она еще понесет наказание за проявленнуюнебрежность. Ну а уж если она сама и ввела миссис Уэлман морфин, то обсуждать скем-то его пропажу – полное сумасшествие. И потом – какая ей выгода от смертимиссис Уэлман? Равно как и сестре О’Брайен. Она тоже могла ввести морфин миссисУэлман, похитив его из чемоданчика сестры Хопкинс; но спрашивается – зачем?

– Ваши доводы вполне резонны, – согласился Родди.

– Ну а теперь поговорим о вас, – заявил Пуаро.

– Обо мне? – Родди вздрогнул, как пришпоренный конь.

– А почему нет? Вы ведь тоже могли похитить морфин и датьего миссис Уэлман! Вы же оставались с ней наедине в ту ночь, пусть совсемненадолго. Однако опять возникает вопрос: зачем вам это было нужно? Ведь еслибы она осталась жива и написала завещание, возможно, что и вы были бы в немупомянуты. Стало быть, и у вас не было мотива. Он был только у двоих.

Глаза Родди заблестели.

– У двоих?

– Да. Во-первых – у Элинор Карлайл.

– А во-вторых?

– А во-вторых, у автора анонимного письма.

На лице Родди отразилось недоверие.

– Тот, кто написал это письмо, ненавидел Мэри Джерард или,по крайней мере, не любил ее, и он был, так сказать, на вашей с мисс Карлайлстороне. То есть этот благожелатель определенно не хотел, чтобы Мэри Джерардполучила что-нибудь от вашей тетушки. Ну а теперь скажите мне, мистер Уэлман,кто, по-вашему, мог бы написать это письмо?

– Не представляю. Письмо было совершенно безграмотное, смассой ошибок, на дешевой бумаге.

– Это ничего не значит! – отмахнулся Пуаро. – Написать егомог и образованный человек, просто боялся, что вы догадаетесь, кто он. Потомумне и жаль, что письмо не сохранилось. Образованные люди, как бы они нистарались изобразить из себя безграмотных, обычно непременно хоть чем-то себявыдадут.