Миша светит вниз фонариком, Андрей Николаевич видит, как шарит в пелене дождя белое пятно света, и слышит, как проводник кричит:

– Поднимайся сюда.

До Миши, судя по пятну света… ну, наверно, метров десять, не больше, но уполномоченный не решается двинуться. Он своим фонариком светит под ноги, думает найти там хоть какой-то кусок грунта, но кроме жёлтой, бурной реки ничего не видит. Он просто не знает, куда ему поставить ногу. И боится потерять ту опору под левой ногой, на которую сейчас опирается прежде всего…

– Нет! – наконец орёт Андрей Николаевич. – Опасно! Я постою тут!

– Я сниму рюкзак, пойду к тебе! – кричит Шубу-Ухай.

– Нет, не нужно! – отвечает уполномоченный. – Я подожду, пока эта вода закончится!

Горохов знает, что в степи такие ливни не бывают долгими. Но это, правда, в степи. А здесь… И тут снова всё вокруг вспыхивает белым, слепящим светом, а через пару минут по небу опять прокатывается какой-то ужасный грохот. Вот этого всего в степи он точно не видел.

Глава 19

Миша что-то прокричал ему, но он не разобрал слов и остался стоять, глядя, как вода омывает ему ноги. А через респиратор дышать уже трудно, фильтры промокли, и он снял его. И продолжил стоять, правда, теперь он уже не стеснялся опираться на винтовку. Кажется, в рюкзак наливается вода, он весит уже килограмм сорок, что ли.

А пока уполномоченный думает о тяжелеющем рюкзаке, проходит минута. Другая. Но ливень не унимается. Хлещет и хлещет. А он стоит и стоит посреди реки, боясь пошевелиться.

– Ты здесь?! – кричит Шубу-Ухай. Он снова пытается фонариком высветить Андрея Николаевича.

– Да! – отвечает тот. – Я в порядке! Жди!

– Ага… Жду!

Теперь он снимает и очки. Они мешают. После этого проходит ещё минута или чуть больше, у него уже начинает уставать левая нога, на неё он опирается больше всего. На нём ни одной сухой нитки, но, к счастью, ливень, кажется, начинает ослабевать. Или… Нет, ему не кажется… Дождь идёт на убыль, это видно по текущим через его ноги потокам.

Дождь идёт на убыль. Но не так быстро, как ему хочется; вода льётся и льётся с неба. И вот потоки вокруг ног ослабевают, разбиваются на отдельные ручейки, и Горохов наконец начинает различать охотника. Тот, оказывается, стоит всего метрах в десяти-двенадцати над ним. И уполномоченный начинает искать место, куда можно поставить ногу. И это не так уж и просто, грунт стал мягким, но скользким.

Шаг… Ещё шаг…

Дождь всё ещё идёт, но теперь это не сплошной поток воды, отвесно падающий с неба. Теперь он может выбирать, находить лучом фонарика камень, торчащий из грунта, или ровную площадку для ноги. Вот только боится, что левая, уставшая от перенапряжения нога может подвести.

«Только судороги мне сейчас не хватает!».

Ещё шаг… Ещё…

Наконец Андрей Николаевич видит Мишу, присевшего на краю ровной площадки. Тот, уже без рюкзака, упираясь ногой в скалу, протягивает ему навстречу руку: хватай.

– Я боялся… Думал, смоет тебя, – говорит он, вытягивая Горохова. Потом отводит его метров на двадцать от спуска.

«Я сам так думал».

Дождь ещё не заканчивается. Миша ведёт его к камню, рядом с которым можно остановиться. Тут уполномоченный скидывает тяжеленный рюкзак… Он очень устал, ему хочется сесть к камню, отдохнуть… Нет, не попить водички, воды ему сейчас хватает и так… Но, как и положено степняку, он первым делом начинает вычищать грязь из ствола винтовки. Миша стоит рядом, подсвечивает ему фонариком.

– Такого дождя в жизни не видал.

Горохов, всё ещё тяжело дыша, вытряхнув из ствола грунт и воду, хотел было ему что-то ответить, но не успел. На соседнем склоне полыхнула синим огромная и яростная молния.

Они оба, как по команде, повернули голову в сторону вспышки… И на фоне этого света, залившего склоны, Горохов , разглядел в той стороне, откуда он только что поднялся, чёткий контур большого существа. Оно всего на секунду было освещено, но так как до него было метров двадцать, не больше, он успел хорошо разобрать его очертания. Уполномоченный даже через нескончаемый шелест дождя расслышал, как Шубу-Ухай негромко произнёс:

– Зурган!

Сколько нужно опытному человеку времени, чтобы снять оружие с предохранителя и поднять его…

Синий свет молнии уже погас и снова стало темно, но уполномоченный уже стрелял, по памяти…

Та-та-та-та…. Та-та-та-та…

Пламя на конце ствола винтовки даёт достаточно света, чтобы Андрей Николаевич краем глаза разглядел, как и проводник поднял своё ружьишко и тоже целится в темноту. Но не стреляет, не видит, куда. Сам Горохов тоже не видит, бьёт наугад, наудачу… Чуть правее, чуть левее…

Та-та-та… Та-та-та… Та-та-та…

Но звуки работы винтовки перекрывает раскатистый и близкий гром. И тогда он перестаёт стрелять.

Темно. Только его фонарик, валяющийся в луже возле левой ноги, даёт свет. Дождь всё ещё шуршит… Это плохо. Из-за падающей воды он не слышит больше ничего, кроме Миши.

– Повезло нам, – тихо говорит проводник.

– Боюсь даже спросить, в чём наше везение, – едко произносит уполномоченный; он думает, сменить ли ему магазин в винтовке, ведь он расстрелян больше чем наполовину. Но на это уйдёт несколько секунд. Так что он просто ждёт.

– Молния вовремя вдарила, – поясняет охотник.

– А, это да… – соглашается Горохов и продолжает тихо: – Это повезло. А ещё повезло, что он до меня не добрался, когда я застрял на подъёме. Миша…

– А…

– Будь внимателен, я поменяю магазин в винтовке.

– Ага, – отвечает охотник. – Но ты будь спокоен, он ушёл.

– Откуда ты знаешь? – спрашивает уполномоченный, быстро перезаряжая оружее.

– Ты в него попал, – уверенно говорит Шубу-Ухай.

– Ты видел? – не очень-то верит уполномоченный; он дёргает затвор и теперь готов снова стрелять.

– Нет, не видел – думаю!

Андрей Николаевич так и знал.

– Думаешь? И почему же ты так думаешь?

– Ты быстро стреляешь, из тебя получился бы хороший охотник, – поясняет проводник.

«Видно, точность огня он считает саму собой разумеющейся».

– Да, наверное, – соглашается Горохов и, не опуская ствола винтовки, приседает и понимает фонарь. – Но всё равно, ты будь настороже.

– Ага, – соглашается Миша. – По-другому тут нельзя.

А дождь тем временем заканчивается. Снова сверкает молния, но она уже далеко, гром до них докатывается через несколько секунд. Но они ещё примерно минуту стоят с поднятым оружием. Теперь света фонаря хватает, чтобы осветить десяток метров, и на этом расстоянии от них они никого не видят.

***

Дождь превратился в отдельные капли, надо было убираться с этого места, но Горохов, да и Миша