Штольня дугой повернула направо, а мы, сверившись с картой, пошли в левый проход.

– Ты сюда ходила? – спросила я Вихру.

– Ходила.

– И что?

– Ничего… Сама увидишь.

Мы с Настей больше не отставали, шли на расстоянии вытянутой руки от рюкзаков Гаммера и Вихры, и я несколько раз налетала на Гаммера, когда он замедлялся, переступая очередную яму. Без шпал идти стало сложнее. Пол стелился битый, с глубокими щербинами. В потолке зияли глубокие купола, словно оттуда вывалились каменные глыбы – к счастью, вывалились задолго до нашего появления. При свете фонарей стены, покрытые слизью, блестели. Вода стекала по ним и крохотными ручейками наполняла лужи на полу.

Сквозняк прекратился, и мы дышали тяжёлым сырым воздухом. Проход ощутимо вёл в тупик. Я чаще заглядывала в карту, но от волнения путалась в изгибах многоножки. Подумала, что мы ошиблись и напрасно свернули с отмеченного шпалами пути, а потом галерея расширилась и мы выбрались в зал.

Четыре фонаря поползли врозь, выхватывая разбросанные тут шахтёрские вещи. За долгие годы они утратили изначальный вид, почти слились с бурой грязью – я боязливо надавила на неё сапогом и поняла, что в действительности это и не грязь, а какое-то натёчное образование. Не желая поскользнуться, я отступила и сразу вляпалась во что-то вязкое – ойкнув, отпрыгнула и налетела на Настю. Увидела, что всего лишь наступила на старую телогрейку с торчащими кусками ваты.

Раньше здесь располагался склад. Ну или нечто вроде того. Ценные вещи, как и стеллажи, пропали, а всё негодное, не соблазнившее даже обычных воришек, осталось гнить на полу. Я различала почерневшие ремни, проржавевшие железяки. Нашла распотрошённую жестянку шахтёрского противогаза с заплесневевшим загубником. Серовато-синяя плесень покрыла и брезентовые куртки, и непромокаемые плащи, и совсем уж неразличимые свёртки чего-то мягкого, до отказа напитанного влагой. Всё это лежало размётанное, будто брошенное наспех.

Мы с Настей кривились от брезгливости, а Гаммер бодро расхаживал от одной неприглядной кучи к другой и смело ковырял их носком сапога. Искал сувенир на память о наших приключениях. Выколупывал и тут же отбрасывал кнопки электроприборов, ребристые футляры самоспасателей. Кончиками пальцев приподнял пластмассовую коробку, с улыбкой назвал её старинным газоанализатором и помедлил в сомнении, однако увидел, как из разломанного корпуса сочится вода, и с сожалением положил коробку на место. Поживиться здесь было нечем.

Между тем Вихра застыла у темневшего в дальней стене проёма. Я присоединилась к ней. С разочарованием обнаружила очередную галерею. Затхлую, с низким потолком и вроде бы совершенно заурядную.

– Ты чего? – спросила я.

– Зал был тупиковый, – промолвила Вихра.

– Хочешь сказать…

– Я не помню этого прохода. И не знаю, куда он ведёт.

Гаммер позабыл о сувенирах и поспешил к нам. Следом подоспела Настя. Мы вчетвером замерли в проёме. При свете фонарей увидели, что по стенам галереи струится вода, однако луж на полу не заметили. Галерея шла чуть на подъём, и вода серебристыми ручейками стекала в складское помещение за нашими спинами. Осклизлые пятна ещё не сгустились на стенах, и те казались свежими, выдолбленными недавно. Вихра провела рукой по их ребристой поверхности. Посмотрела на увлажнившуюся ладонь.

– Идём? – разбил тишину Гаммер.

Мы ждали, пока первый шаг сделает Вихра. Она растерялась. Готовилась к будничной прогулке по штольне, а теперь, наверное, почти уверовала и в карту из «Оцеолы», и в поджидавшие нас на чернильной многоножке сокровища.

– Всё совпадает. – Выдавая нетерпение, Гаммер достал карту. – Мы свернули, потому что шпалы увели по обрубленной линии, а сплошная линия пошла левее. Вот она тянется тонкая, как обычно, а тут, – Гаммер ткнул пальцем в листок, – расширяется.

– Показывает склад с шахтёрским барахлом, – догадалась Настя.

– Затем опять становится тонкой.

– Ведёт по этой галерее, – кивнула я.

– И дальше поворачивает направо!

Вихра, встрепенувшись, двинулась вперёд. Мы с Гаммером и Настей постарались не отставать. Пройдя метров десять-пятнадцать, разглядели, что вскоре галерея заканчивается. Ждали, что вот-вот откроется обещанный картой поворот. Не дождались. Ни поворота, ни расщелины, ни различимой лазейки – ничего. Проход упёрся в глухую стену. Грубо отделанная и в основании подпёртая валунами, она не оставила ни малейшего шанса на продолжение пути. Словно кто-то задумал пробить новую выработку, но быстро сточил дорогущие буры и сдался. Правда, не поленился разгрести и вынести выдолбленную породу. Не сгрудил где-то поблизости, а избавился от неё. Нарочно скрыл следы проделанной работы! Хотел, чтобы случайные любители побродить по шахтам посчитали обустроенную им галерею совершенно не стоящей внимания. Или Вихра ошиблась, и мы забрели в какой-нибудь технический отросток шахтёрского склада?

– Наверное, я просто забыла об этом месте, – сказала она. – Неудивительно. Тут ничего нет.

Вихра с радостью вернулась к мысли, что головоломка Смирнова – глупый розыгрыш или неудачный перформанс. Видя, как мы, сбросив рюкзаки, упрямо осматриваем стену, предложила прогуляться по шпалам до очередного завала, чтобы уж осмотреть штольню целиком, но за полгода мы убедились в непогрешимости проложенного Смирновым маршрута и взялись простукивать валуны. Искали гипсовый муляж и надеялись, что под ним скрыт подкоп, позволяющий перебраться в пока недоступное нам продолжение галереи.

Удостоверились, что валуны настоящие. Взобравшись на них, удостоверились, что и сам тупик вполне натуральный, без видимых гипсовых вкраплений.

Спрыгнув на пол, попытались нащупать замаскированный под камень люк. Просовывали пальцы в щели и мелкие отверстия, чтобы зацепить неприметное кольцо или ручку. Осмотрели и ощупали обе стены. Ничего не добившись, вернулись к валунам.

Метались из стороны в сторону, а Вихра, сняв рюкзак, томилась рядышком и думала, что от духоты мы совсем потеряли голову. Носимся тут дикими козлами в поисках несуществующей двери. Ещё и Гаммер принялся с макабрическим видом выстукивать по полу резиновым каблуком. Кажется, надеялся по звуку вычислить пустоту под камнем. Или действительно сошёл с ума? Того и гляди мы с Настей присоединимся к нему, завопим: «Сим-сим, откройся!» – и пустим по галерее дёрганые лучи фонарей, устроим в шахтёрской кладовой дискотеку. Представив, с каким ужасом Вихра будет наблюдать за нашими дикими плясками, я усмехнулась, а потом прошептала:

– Кладовка…

– Что? – переспросил Гаммер.

– Мы здесь будто в кладовке, – громче сказала я. – Как Санди из «Золотой цепи».

– Это который по прозвищу Голова с дыркой?

– Он самый. Только Санди попал не в кладовку, а в шкаф. Случайно подслушал разговор аферистки Дигэ. Она хотела выйти замуж за владельца особняка, чтобы затем подстроить его смерть и…

– Ну, ну! – подстегнула меня Настя. – Ближе к делу!

– В общем, Санди спрятался в шкаф. И там нашёл проход в лабиринт, где хранилась золотая цепь. Сейчас, подожди.

Я открыла на смартфоне роман Грина. Отыскала нужный фрагмент и прочитала вслух:

– «Я заметил справа от себя, в той стороне, где находилась стена, узкую металлическую защёлку неизвестного назначения». Это он в шкафу сидит, – пояснила я. – Так вот. «Я нажал её вниз, вверх, вправо, в отчаянии, с смелой надеждой, что пространство расширится, – безрезультатно. Наконец, я повернул её влево. И произошло, – ну, не прав ли я был в самых сумасбродных соображениях своих? – произошло то, что должно было произойти здесь. Стена шкапа бесшумно отступила назад, напугав меня меньше, однако, чем только что слышанный разговор, и я скользнул на блеск узкого, длинного, как квартал, коридора, озарённого электричеством».

– Значит, ищем защёлку и поворачиваем её… влево? – неуверенно спросил Гаммер.

– Не знаю…

Я коротенько перевела Вихре прочитанный отрывок. Вихра пожала плечами, а мы втроём подошли к стене, в которой, если верить карте, предусматривался проём. Осмотрели её. Ни защёлки, ни болтика, ни крючочка. И ничего похожего на ручку. Обычная бугристая стена, сложенная из каменных выступов и углублений.

Гаммер надавил на ближайший выступ. Ждал, что тот окажется замаскированным рычагом. Тщетно. Надавил на второй. Затем на третий. Мы с Настей последовали его примеру и минут десять без толку нажимали на любые мало-мальски заметные бугры, пробовали просунуть пальцы в углубления между ними, и Гаммер проворчал, что в компьютерных играх никогда не любил вот такой беспощадный пиксельхантинг: загадки разгаданы, ребусы решены и остаётся ткнуть мышкой в нужный пиксель, чтобы сработал прописанный разработчиками скрипт.

Я не слишком вникала в ворчание Гаммера. Пыталась вспомнить что-нибудь уместное из «Золотой цепи» или другой книги Смирнова. Навалившись на стену, потянулась к верхним буграм, и у меня