Они действительно договаривались. Он сам требовал этого. Так что Энлэю нечего было возразить, даже если очень хотелось.

Он предпочел сменить тему:

– Так ты считаешь, что на тебя напал Чарли?

– Я не видела, кто на меня напал, – призналась Ольга. – Но произошло это вскоре после того, как я попыталась на него жаловаться. Я, если честно, не могу толком вспомнить, что произошло, и я…

Договорить она не успела – они оба отвлеклись, когда открылась дверь. В палату без спроса зашел Джона Нивс, на этот раз без медицинского халата, улыбающийся, с двумя стаканчиками кофе в руках. Правда, когда он обнаружил рядом с кроватью Энлэя, его улыбка заметно потускнела.

Энлэй с Нивсом обычно общались только по работе, других причин не было. То, что хирургу нравится распускать павлиний хвост перед новенькой, Энлэй заметил сразу. Просто это не имело значения… До сегодняшнего дня.

– Что, начальство и теперь покоя не дает? – хмыкнул Нивс. – Расслабься, шеф, она официально на больничном!

– Мы просто обсуждали то, что случилось, – пояснила Ольга. – То, что я говорила тебе…

Она и ему рассказала… Это было логично – но раздражало еще больше.

Улыбка Нивса померкла окончательно, хирург нахмурился.

– Мы же с тобой это обсуждали! Мозг просто пытается осмыслить травму, вот ты и придумываешь всякое.

Энлэй с выводами не спешил, он пытался вспомнить все, что знает о Чарли Конраде. Лично у него с медбратом никогда проблем не было – да оно и понятно, учитывая, что переводчик с легкостью возвышался над ним. А вот женщины, кажется, на него жаловались, да и пациенты его не слишком любили. Бывали даже случаи, когда они отказывались подпускать его к себе без объяснения причин.

В случае с кем-то другим и одного такого обвинения хватило бы, чтобы попрощаться с сотрудником. Начальство даже не озадачилось бы поиском доказательств, найти замену при такой зарплате несложно. Но Чарли неизменно спасала Обри. Вот она была по-настоящему ценна для клиники и пользовалась этим. У самой Обри детей не было, и Энлэй подозревал, что Чарли она воспринимает как сына.

Что же до Чарли, то на него Энлэй внимания раньше не обращал. А ведь если задуматься, медбрат порой вел себя жутковато. Да и там, в лесу, когда Ольга оказалась в паре с Чарли, она явно намеренно позвала Энлэя. Он помнил ее взгляд: она не хотела, чтобы он ушел и снова оставил их наедине.

Все вместе это никак не походило на фантазию мозга, пытающегося что-то там осмыслить.

– Ты считаешь, что Чарли не мог на нее напасть? – поинтересовался Энлэй.

– Да с чего ему это делать? – поразился Нивс. – И вообще кому-либо! Слушай, я тебя прошу: не поощряй ее галлюцинации. Даже если ты сам себе в такие моменты кажешься добреньким, ты на самом деле вредишь ей.

– Я, вообще-то, здесь и все слышу! – возмутилась Ольга.

– Я знаю, я бы не рискнул обсуждать тебя за спиной. Но я не только твой друг, я еще и твой лечащий врач. Знаешь, что будет, если ты поверишь, будто Чарли на тебя напал? Страх тебя не отпустит, ты зациклишься на нем. А несчастный случай уже завершен, ничего страшного с тобой больше не случится.

– Пожалуй…

– Я знаю Чарли много лет, – настаивал Нивс. – Он со странностями, но он неплохой парень.

– Тебе не кажется, что с этим неплохим парнем нужно хотя бы поговорить? – вмешался Энлэй.

– Я уже поговорил с Обри. И, поверь, беседа была не дружеской. Она в следующий раз десять раз подумает, прежде чем покрывать своего племянника. Так что можешь идти, вопрос закрыт.

Все и правда завершилось так как надо. Среди медицинского персонала Нивс обладал куда большей властью, чем Энлэй. Его выговор мог серьезно повлиять на Обри, а уж она наверняка нашла способ объяснить племяннику, как себя вести нужно, а как – нет.

Энлэй ушел, потому что у него не было причин остаться. Ольга кивнула ему, подтверждая, что хочет побыть наедине с Нивсом: она определенно собиралась использовать больничный по полной.

А если у нее все хорошо, зачем беспокоиться Энлэю? Она станет его проблемой, когда вернется к работе.

Но сколько бы он ни повторял это себе, чувство завершенности так и не появилось. Настроение стало даже более паршивым, чем раньше. Энлэй не собирался это скрывать, он и не нуждался в репутации жизнерадостного солнечного лучика. Он умело отпугивал от себя и пациентов, и персонал, ему хотелось побыть одному.

Однако кое-кто то ли не понимал намеков, то ли умело их игнорировал. За столик Энлэя в комнате отдыха без спроса присела Клементина Суаве.

– Это все очень любопытно, – заявила она, разглядывая Энлэя единственным уцелевшим глазом.

– Загадочное начало, – равнодушно оценил он. – Я должен его как-то толковать или вы сразу уйдете?

– Я тут понаблюдала и за вами, и за Ольгой. Что мне еще делать, кроме как наблюдать? Это интересно.

– Но одно дело – наблюдать, другое – превращать чужую жизнь в сериал. Не додумывайте ничего, прошу.

– Поздно, я уже додумала! – объявила Клементина.

Скорее всего, обычная девушка сопроводила бы это заявление широкой улыбкой. Клементина так не могла, однако это сложно было поставить ей в вину: она и без того демонстрировала прямо-таки волшебный прогресс.

– Ну и что вы додумали?

– С тех пор, как с Ольгой произошла беда, вы ходите очень грустный и злой.

– Я всегда такой.

– Нет, обычно вы злой и неприятный, порой агрессивный, но не грустный, – рассудила Клементина. – Вас серьезно задело то, что произошло с Ольгой. А вы не тот человек, который легко открывается людям, вы за весь мир не переживаете. Просто Ольга вам по-настоящему понравилась, а для вас, из-за всего, что с вами было, это настоящая уязвимость!

– О чем я и говорю: вы додумываете. И то, что со мной было, и то, что я чувствую сейчас.

Ему снова удалось остаться невозмутимым внешне, хоть тут хватку не потерял! Однако слова Клементины неприятно царапнули. Что, если она знает? Нет, не может быть! Энлэй пытался вспомнить, насколько плотно она общалась с Дереком, могла ли услышать от него нечто по-настоящему личное. Знал ведь, что не нужно сближаться с пациентами!

– Я неплохо разбираюсь в людях, – только и сказала Клементина.

– Сомневаюсь. Если бы разбирались, знали бы, что у меня нет ни одной причины симпатизировать мисс Герасимовой.

– В том-то и дело: симпатия в причинах не нуждается. Тебя просто влечет к определенному человеку – потому что он вот такой. Внешне красивый, смеется мелодично, думает так же, как и ты, – ты просто не знаешь,