комнате отдыха они не разговаривали, дождались момента, когда остались вдвоем в кабине лифта.

– Что скажешь? – тихо спросила Оля.

– Точно? Ничего. Но мне показалось, что он вел себя слишком нервно рядом с тобой – даже для Макса.

– Я не знаю, как обычно ведет себя Макс, поэтому вижу однозначного нарика психованного!

– Лучше избегать таких слов в клинике, – посоветовал Энлэй. – Даже рядом с теми, кому доверяешь, потому что ты никогда не знаешь, кто будет проходить мимо.

– Да уж… Дружелюбная среда и готовый поддержать тебя коллектив… В качестве бонуса – пациенты, которые пытаются тебя убить.

– Мы по-прежнему не можем утверждать, что это сделал Макс. Но основания для опасений есть. Постарайся в ближайшее время не оставаться одна. Если же ты в своей комнате – запирай дверь.

Энлэю казалось, что он сделал достаточно. Выдал ценные рекомендации – и ушел, будто пытаясь доказать, что она зря приписала ему слишком много человечности. Он был единственным в клинике, кто признавал возможную угрозу со стороны Макса, однако помогать Оле все равно не собирался. Это ведь у нее больничный, у него и работа есть!

Просить его о чем-то она не собиралась, много чести. Оля справлялась сама, пока это было возможно. Она выбирала те комнаты отдыха, где собиралось побольше народа, даже немного поработала на обходе с доктором Монтгомери, хотя официально больничный не закрывала.

Она надеялась, что за такую выдержку судьба подарит ей хотя бы небольшую передышку, но стало только хуже. Вечером персонал клиники получил официальное предупреждение о том, что этой ночью в жилой зоне будет отсутствовать электричество. На сей раз ничего не сломалось, просто начальство решило действовать на опережение. Синоптики предупредили, что приближается метель, и часть генераторов решили заглушить.

Здесь никто не считал проблемой отключение света. Сотрудникам даже раздали фонарики и по набору свечей – как будто это решало проблему! Оля сдержанно улыбалась, хотя желание сорваться лишь нарастало.

Отлично: в клинике наметились минимум два психа, которым она не нравится, а ночью отключают свет! Поразмыслив, Оля решила, что справляться с таким самостоятельно она и не обязана, это уже слишком. Поэтому она обратилась к Джоне, прямым текстом попросив его переночевать в ее комнате.

Он, конечно же, понял ее неправильно. Это было видно и по улыбке, которую молодой доктор старательно подавил, и по загоревшемуся взгляду. Переубеждать его Оля не стала. Пусть думает что хочет, лишь бы согласился! Да и… почему нет? Он ведь действительно ей нравится.

Джона наверняка согласился бы, если бы мог. Но судьба подкинула очередную пакость: в последний момент хирурга поставили на дежурство в реанимации вместо приболевшего коллеги. Так что Джона извинился и поклялся, что уж следующую ночь он не упустит. Он даже не догадывался, что следующая ночь будет совсем не похожа на эту – если, конечно, не налетит очередная метель.

Пока же Оле предстояло пережить эту. Она заперлась в своей комнате до отключения электричества, да еще и стул под дверную ручку подставила. Глупо? Может быть. Но какая разница, если об этом никто, кроме нее, не узнает?

Свет погас ровно в назначенное время – увы, чуда не произошло. Оля убеждала себя, что ничего плохого не случится. Потому что даже если Макс или Чарли хотели навредить ей… Они бы не стали делать этого теперь, когда к ним привлечено внимание, правда? Зато мог напасть кто-то другой, чтобы подставить их… Но об этом Оля запретила себе даже думать. Зачем, если она все равно ничего не могла изменить?

Уснуть она даже не надеялась, знала, что не получится. Оля не сняла спортивный костюм и пока не расстилала постель, так и устроилась на покрывале с книгой. Сосредоточиться на чтении толком не получалось, она смотрела то на дверь, то на часы.

Дверь оставалась неподвижна. Часы показывали, что время идет, даже если кажется, что оно застыло. Десять часов. Полночь. Час тридцать ночи… Сколько там до рассвета? Почему они зимой вообще такие поздние?

Оля старалась думать только об этом, расслабиться, медитировать, совсем как учили в интернете. Но нервы все равно оставались натянутыми, и она не упустила момент, когда дверная ручка резко дернулась.

Оля даже не знала, что напугало ее сильнее – звук или едва уловимое движение в темноте. Оля подскочила, ударилась плечом о стену, возле которой стояла кровать. Смысла в этом, конечно же, не было никакого: дверь так и осталась закрытой.

Но движение было! Оля не собиралась тратить время на сомнения и попытки убедить себя, что ей почудилось. Кто-то пытался войти в ее комнату – нагло, уверенно… быстро – так, что никто не смог бы ему помешать.

У этого еще могло быть мирное объяснение. Кто-то из соседей ошибся дверью – в темноте немудрено! Или это Джона все-таки сумел отпроситься и решил устроить ей сюрприз… Но Джона уже стучал бы, а сосед мог и извиниться. Ручка же больше не двигалась, однако Олю не покидало ощущение, что по ту сторону двери кто-то есть.

Этот человек ничего не делал: не стучал, не пытался выбить дверь, не взламывал замок. Он просто стоял там и ждал. Но от этого почему-то становилось только страшнее…

– Эй! – громко позвала Оля. – Кто там? Вам что-то нужно?

Может, было опрометчиво вот так показывать, что она не спит – или наоборот: она не знала наверняка, жизнь ее к такому не готовила! Оля быстро проверила смартфон. В фильмах ужасов сигнал бы уже исчез, и она осталась бы наедине с возможной угрозой. Реальность оказалась милосердней: смартфон работал исправно, позволяя ей вызвать хоть охрану, хоть спасателей.

Вопрос лишь в том, успели бы они добраться сюда… и захотели бы. Охрана и без того косится на нее с подозрением. Если Оля сейчас заставит их подняться, а доказательств угрозы не будет, ей перестанут доверять. Может, этого и добивается ее неведомый преследователь? Хочет сделать ее максимально уязвимой – и только потом напасть?

Объяснять ей свои планы он не собирался. Комната погрузилась в тишину, нарушаемую лишь шелестом крупных снежных хлопьев, бьющихся в стекло. Оля затаила дыхание, сжалась на кровати. Она ждала, сама не зная чего.

И дождалась – громкого стука в дверь. Оля была уверена, что готова к этому. Если движение ручки застало ее врасплох, теперь-то она не расслаблялась! Но стоило прозвучать громкому звуку, как она сама себе напомнила одну из напуганных кошек – тех, что взвиваются в воздух от легчайшего движения. Могла бы – на потолке закрепилась, лишь бы спрятаться, да гравитация не