цели явно отличались от целей других белостокских организаций, поскольку клуб делал упор на сельскохозяйственное решение для преодоления экономических трудностей его участников. Во-вторых, что более важно, это была первая белостокская организация, которая стремилась достичь своих целей за счет сбора средств от братских организаций за рубежом. Действительно, основатели Белостокского клуба изложили свое видение не в заявлении о своей миссии, а в письме о сборе средств, обращенному к Дэвиду Зону, исполнительному директору Белостокского центра в Нью-Йорке. Авторы полагали, что желание собрать деньги на практические нужды – это часть эффективного руководства с целью помочь евреям Белостока адаптироваться к жизни в Палестине, и именно это привело к созданию этой новой белостокской организации.

Основание эмигрантской организации в рассеянной по миру общине Белостока для сбора денег от эмигрантов в других странах стало переломным моментом в истории этого разбросанного сообщества. Эмигрантские организации белостокцев как в США, так и в Аргентине оказались перед лицом серьезного экономического кризиса, во время которого некоторые из них даже были вынуждены объявить о закрытии. Однако до создания Белостокского клуба ни одна другая белостокская эмигрантская организация никогда не просила денег у других членов транснациональной белостокской еврейской общины. Однако членам Белостокского клуба, оказавшимся в стране, где большое количество еврейских иммигрантов зависело от финансовой помощи из-за границы для покрытия своих основных потребностей, это не казалось таким уж революционным.

Заключительные строки письма Зону подчеркивают ключевую роль сбора средств в понимании белостокскими евреями того, почему им нужна собственная организация в Палестине:

…мы считаем излишним объяснять вам огромную потребность в существенной помощи для Земли Израиля и для всей нации, если вы дадите возможность семье поселиться на этой земле, приспособиться и найти путь чтобы поддержать себя… мы уверены, что вы сможете ощутить великие страдания каждой такой семьи и каждого халуца, пришедшего на эту новую землю, которая до сих пор совершенно пустынна, чтобы строить и сеять в поте чела своего и питая землю кровью сердца своего, потому что вы тоже станете первопроходцами новой земли. Мы надеемся, что ваш долг перед родиной [быстро] побудит вас помочь жителям вашего города и вы откликнетесь на нашу просьбу[447].

Как показывает заключительная фраза этого тяжеловесного призыва, эмигранты в Палестине стратегически использовали верность белостокцев своему европейскому дому, чтобы просить деньги у своих более богатых бывших соотечественников, ныне живущих в Соединенных Штатах. Отсутствие каких-либо упоминаний о сохранении самобытной культуры евреев Белостока отражало сионистский акцент на создании нового беспрецедентного типа еврея. Сионистские мыслители всего идеологического спектра призывали еврейских эмигрантов в Палестине забыть о своем происхождении и вместо этого превратиться в «новых евреев», изучая иврит и разговаривая на нем в повседневной жизни[448]. Ничего удивительного, что основатели Белостокского клуба не выражали желания восстановить Белосток. Тем не менее постоянная переписка палестинских поселенцев со своими бывшими соотечественниками, рассеянными по всему миру, позволяет предположить, что они тоже чувствовали себя принадлежащими к особой диаспоре, на членов которой они могли положиться в трудные времена. Обращение к образу Белостоку в целях сбора средств снова становится очевидным в статье в февральском номере газеты Bialystoker Stimme за 1923 год. Иегуда Цар, эмигрант из Белостока, поселившийся в Петах-Тикве, подчеркнул свою связь с Белостоком в попытке собрать средства в Соединенных Штатах:

За последние два года Ландсманшафт собрал… колоссальную сумму в один миллион долларов [на помощь отдельным евреям в Белостоке]!.. Это спасло обреченные еврейские институты!.. В Белостоке много халуцим, которые хотят помочь в создании Йешувы [еврейского поселения в Палестине]…

ВЫ ДОЛЖНЫ ДАТЬ ИМ СРЕДСТВА!

Всего за 70 долларов вы можете помочь здоровым, крепким и трудолюбивым евреям уехать в Израиль… Белостокцы в Америке должны помочь поддержать белостокскую группу халуцим. Ваша помощь станет памятником вашей братской поддержки и любви к Белостоку! С вашей помощью многие колонии смогут процветать – вечный памятник Белостоку!.. Можете ли вы найти более конструктивный способ помочь своим собратьям-евреям?[449]

Новаторский аргумент Цара о том, что люди могут показать свою любовь и преданность Белостоку, отправляя деньги в Палестину, не привлек много сторонников в Нью-Йорке. В последующие месяцы белостокские евреи в Палестине получили средства на помощь всего нескольким семьям пионеров освоения Палестины[450]. Тем не менее усилия Цара заслуживают внимания, поскольку они представляют собой первую из многих попыток белостокских евреев в Палестине сформировать еврейское национальное самосознание среди членов белостокской диаспоры, обращаясь к образам восточноевропейской еврейской жизни. И Белостокский клуб при небольшой финансовой поддержке, похоже, не добился долгосрочных результатов[451]. Евреи Белостока, переехавшие в Палестину в 1920-1930-х годах, не помнят о существовании какой-либо официальной белостокской организации.[452] Любая полученная ими помощь исходила от устоявшихся сетей более ранних поселенцев из Белостока[453]. В отсутствие какой-либо постоянной поддержки многие евреи из Белостока вернулись в Польшу, как и сотни других еврейских поселенцев, неспособные вынести тяготы жизни на Ближнем Востоке[454]. Для тех, кто остался, идеологический компонент, мотивирующий их миграцию и расселение, сделал привязанность к Белостоку весьма бледной по сравнению с желанием стать сионистскими первопроходцами[455].

В начале 1930-х годов среди 350 000 евреев, искавших убежища от экономических невзгод и растущего антисемитизма в Польше, в Палестину прибыли сотни новых мигрантов из Белостока. Используя свои навыки для формирования промышленности в Палестине, одна группа из семидесяти белостокских евреев, к примеру, «потратила 150 000 долларов» на покупку «7 500 дунамов земли в городе Джида недалеко от Хайфы, где они построили текстильную фабрику, оборудованную ткацкими станками на дизельных моторах»[456]. Несмотря на высокие затраты, эти евреи из Белостока по-прежнему были привержены развитию своего поселения, чтобы осуществить «желание основать еврейскую общину на Святой Земле», которая объединила бы наследие Белостока – текстильное производство – с сионистской мечтой «получить средства к существованию за счет сельского хозяйства»[457]. Так, в 1933 году, вспоминает Мордехай Гринштейн, его родители, бабушка, дедушка и дядя вместе с десятью другими семьями прибыли в Джиду и сразу же начали работать на фабрике, которую они назвали ханол (от слова на иврите, обозначающего пряжу для ткачества). Фабрика производила тонкие льняные ткани, которые экспортировались в Европу[458]. Но успех был недолгим, поскольку рецессия и политическая нестабильность, в частности арабское восстание 1929 года, побудили многих вернуться в Белосток[459]. Те, кто остался, в конечном итоге тоже были вынуждены покинуть Джиду в 1936 году, после того как во время арабского восстания там сгорела главная