убедил Дэвида Зона передать все деньги, которые первоначально были собраны на установку мемориала в Белостоке. В качестве ответной меры община предлагала финансировать создание «нового Белостока» в Израиле, где все белостокские беженцы смогут обрести свой дом[472].

Финансирование и строительство Кирьят-Белосток (букв, деревня Белосток), «нового Белостока» недалеко от города Йехуд в Центральном Израиле, представляет собой важнейшее достижение белостокской эмигрантской общины в новом государстве Израиль. 24 апреля 1951 года Кирьят-Белосток был с большой помпой открыт для публики, приветствуя гостей-белостокцев со всего мира[473]. Построенные там 208 новых домов, детский сад, медпункт, синагога и культурный центр предназначались для удовлетворения насущных потребностей вновь прибывших белостокских эмигрантов, которым там предоставилижилье, образование и работу[474]. Хотя белостокские эмигранты в Израиле считали Кирьят-Белосток «величайшим достижением белостокских евреев в Израиле», это поселение никогда не было бы построено без неустанных усилий евреев из Соединенных Штатов[475]. Возможно, Кирьят-Белосток физически и находился в Израиле, но все важные решения принимались бывшим промышленником-эмигрантом из Белостока по имени Ральф Вейн, который руководил Фондом Кирьят-Белосток из Нью-Йорка.

Таким образом, хотя Залман Йерушалми и другие белостокские евреи в Израиле, конечно, играли центральную роль в ежедневном содержании и управлении Кирьят-Белостоком, в конечном итоге великое достижение белостокцев в Израиле стало результатом неустанных усилий их соотечественников, живущих за океаном. Кирьят-Белосток, как и его предшественники, демонстрирует, что в Палестине, в отличие от США и Аргентины, белостокские евреи использовали свою связь с Белостоком не для того, чтобы сохранить память о бывшем доме, а для того, чтобы обратиться за финансовой помощью. Используя язык региональной самобытности, евреи, поселившиеся в Палестине, на мифической родине еврейской диаспоры, извлекали выгоду из чувства ностальгии белостокских евреев по тому миру, который они считали образцовым Еврейским государством. В реальности, как показывают документы Белостокского клуба, палестинского Белостокского центра и Кирьят-Белостока, сионистская риторика заметно расходилась с практикой: вместо того, чтобы создавать новый тип еврея, белостокские иммигранты обращались к зарубежным филантропам, диктуя повестку дня, в которой Белостоку была отведена роль в новом Еврейском государстве.

Социализация в Новом Белостоке: Белостокский центр в Мельбурне

Австралия – самый отдаленный форпост рассредоточенной эмигрантской общины Белостока – стала популярным местом назначения для польских евреев в конце 1920-х годов, когда законы об ограничении иммиграции закрыли для них большинство других возможностей[476]. Из-за большой удаленности и того, что путешествие из Восточной Европы был долгим, опасным и дорогостоящим, здесь поселилось всего несколько тысяч евреев из Белостока. Австралия, как и Аргентина, была в первую очередь экспортером сырья и имела слишком мало хорошо развитых отраслей промышленности. Однако, в отличие от Аргентины, австралийское правительство поддерживало развитие индустриального сектора посредством местных капиталовложений, поскольку географическая изоляция Австралии делала импорт непомерно дорогим[477]. Более того, имперские связи Австралии с Великобританией питали в этом обществе глубоко укорененные идеи религиозной толерантности и твердую веру в этнический плюрализм. И эта терпимость способствовала социальной интеграции и секуляризации евреев в Австралии вплоть до Второй мировой войны[478].

Когда белостокские евреи начали прибывать в Австралию, они обнаружили, что их производственные навыки дают им преимущество: австралийское общество оценило их экономическую хватку, полагая, что она способствует социальному успеху, как это было с евреями, приехавшими в Австралию из Великобритании[479]. Поскольку «стоимость проезда была настолько высока по сравнению со стоимостью проезда в Америку», отмечает социолог Чарльз Прайс, большинство еврейских иммигрантов из Восточной Европы с самого начала зависели от друзей и родственников[480]. Опыт Лео Финка ярко иллюстрирует центральную роль семейных сетей в жизни австралийской еврейской общины Белостока[481].

Финк прибыл в Мельбурн из Белостока в 1928 году. Имея в запасе небольшую ссуду от дяди и навыки, приобретенные в Белостоке, он построил успешный текстильный бизнес, известный как «Объединенные шерстяные фабрики», занимающиеся производством мужского трикотажа. В течение года его предприятие увеличилось вдвое. Успех Финка объяснялся тем, что он «знал, как сделать дешевый костюм, который мог себе позволить любой рабочий человек», что было крайне необходимо в Австралии, где налоги на импорт сделали костюмы слишком дорогими для большинства мужчин из рабочего класса[482]. Благодаря этому успеху в 1929 году он помог брату, Джеку Финку, определив его на фабрику, которая специализировалась на прядении и ткачестве шерсти. А когда в 1940-х годах в Австралию прибыла семья Ваксов, двоюродные братья Финков, преуспевающие кузены помогли братьям организовать производство ковров, еще один процветающий бизнес[483]. Эти еврейские поселенцы, наряду с другими восточноевропейскими евреями, радикально изменили небольшую австралийскую еврейскую общину, которая в 1921 году насчитывала всего 21615 человек. До этого большинство еврейских иммигрантов прибывали в Австралию через Англию и поселялись в Сиднее, в регионе Новый Южный Уэльс, где различные религиозные организации помогали им решать возникающие проблемы[484]. Лидеры еврейской общины Сиднея, весьма светской, враждебно настроенной по отношению к еврейской иммиграции и двойственно относившейся к сионизму, увидели, что параметры их общины полностью изменены двадцатью тысячами восточноевропейских евреев, которые начали селиться в Мельбурне в 1920-х годах[485]. Мельбурн, где до войны проживало всего пять тысяч евреев, не был похож ни на один город Восточной Европы. Даже в рабочем районе Сент-Килда, где поселилось большинство вновь прибывших, было мало плотно стоявших зданий, а большинство бедных евреев проживало в одноэтажных коттеджах, окруженных небольшими садами. Массовый приток еврейских иммигрантов увеличил численность еврейской общины Мельбурна вдвое, что позволило ей быстро превзойти Сидней в качестве главного еврейского центра поселения в Австралии[486].

Примерно пятьсот белостокских семей поселились в Мельбурне, где в 1939 году общая численность еврейского населения составляла чуть более 10 000 человек[487]. Анна Гепнер, которая прибыла в Мельбурн в 1937 году, рассказывает, что члены растущей еврейской общины в этом городе полагали, что «Белосток был крупнейшим городом в Польше, поскольку едва ли не каждый польский еврей в Мельбурне был выходцем из Белостока»[488]. Несомненно, белостокские евреи были лишь одной из групп, поселившихся в Мельбурне, но все же они там явно доминировали – возможно, этому способствовал их быстрый экономический успех и плотность поселения – и это позволило им формировать более крупные еврейские общинные организации способами, не имеющими аналогов в таких городах, как Нью-Йорк или Буэнос-Айрес. Из-за небольшого количества еврейских газет, благотворительных или общественных организаций, вновь прибывшие из Белостока были вынуждены направлять свою энергию на создание широкого спектра общинных учреждений, обслуживающих всю еврейскую общину в целом. С большим энтузиазмом они создали