— Нет, с мясом, — ответил Смит с набитым ртом. — Вино какое чудное принесли!

— Спасибо, — отказался я. — Лично я — за здоровый образ жизни.

Он вздохнул.

— Завидую! А я вот выпил бы, да нельзя — иначе копье не удержу.

Мы ели быстро, как голодные волки, еще быстрее хрустел костями под столом Пес, обожает жареное, хотя полезнее бы есть сырое… впрочем, нам, людям, тоже полезнее есть сырое, все об этом знают, но вот почему-то…

Запили все-таки вином, тем самым молодым, которое и вином-то назвать нельзя — никакого хмеля. Но даже Смит сделал всего пару глотков, после чего вывалились во двор, быстро оседлали коней. Смит поглядывал на скачущего вокруг Пса, я подумал, что ему не совсем с руки толкаться с нами в толпе, надо бы отвести в нашу комнату и запереть, строго повелев бдить, охранять и еще раз охранять… но Пес смотрел с таким укором, что я сказал в сердцах:

— Не смотри на меня так. Пойдем, но только чтобы держался со мной рядом, как пекинесик!

Смит вздохнул.

— Почему мы можем отказывать людям, но редко когда откажем собаке?

— Собакам отказывать труднее, — согласился я.

— Видать, Господь их любит, — заключил он.

— И нам тоже вложил любовь, — закончил я. — Бобик, рядом! Не отставать, в сторону не удаляться! Ты у меня сейчас болоночка. Пудель! Все понял?

Пес ликующе запрыгал, все понимает, свиненок, я толчком послал Зайчика в сторону ворот. Простой народ с раннего утра усеял склоны холмов, между которыми турнирное поле, знать подтянулась позже, но, как объяснил мне сэр Смит, предварительные схватки начались уже буквально по дороге к турниру. Ну, это мне знакомо, подумал я, но смолчал.

Герольды протрубили, и глашатай прокричал добавочные требования к участникам: меч должен быть шириной не уже чем в четыре пальца, это чтобы не прошел сквозь узкую щель забрала, обязательно затуплен с обеих сторон, рукоять не длиннее руки, обязательно с чашкой для защиты кисти. По указанию короля толщина и вес мечей будут проверены судьями перед схваткой, все мечи должны иметь клеймо…

Сэр Смит выслушал, кивнул.

— Ширина меча — да, это проверять будут, но чтобы затупить свои мечи… гм… на прошлом турнире не прошло, а когда потребовали такое на турнире в Гельсинберге, то половина рыцарей отказалась участвовать и тут же уехала.

Глашатай прокричал насчет шпор, мол, длинные тут же сорвут в свалке. А короткие уцелеют, и еще полукафтаны должны быть плотно подогнаны по фигурам, чтобы не спрятать добавочное оружие…

— За этим проследят, — согласился сэр Смит. — И судьи, и колдуны, и священники. Каждый хотел бы протащить что-то свое, но не позволять такое же другим, так что ничего тайного не будет. Ну… почти ничего.

На просторной площадке народу, как грязи в лавке дешевых товаров. Перед нами вынужденно расступились, да и как не расступиться, когда огромные кони прут, как ледоколы через мелкую шугу. Сэр Смит, стараясь быть полезным, провел меня к деревянному ограждению, за которым должны выстраиваться перед боем рыцари.

Послышались удивленные крики, в нашу сторону тяжело тащился конный отряд, а когда заметили ожидающих их зрителей, попробовали пустить усталых коней галопом. Те согласились на рысь, но тут же перешли на грунь и следом — на шаг.

Всадники, дотоле растянувшиеся цепочкой, при виде множества знатных людей попытались собрать отряд в кулак. Передние придерживали коней, задние подтягивались. Один вскинул к губам рог, воздух прорезал чистый звенящий звук, красивый и торжественный, словно пропела серебряная труба. Так звучат, я уже знал, в умелых руках охотничьи рога.

Передние всадники подъезжали с развернутыми знаменами, в глазах рябило от золотых львов на красном шелке, грифов и грифонов, тускло блестели омытые дождем шлемы и панцири. Рыцари держат копья кверху, и сейчас, когда едут тесно, касаясь друг друга стременами, над головами застыла, почти не покачиваясь, устремленная в небо стальная длинная щетина, а всадники выглядят самой несокрушимой силой, которую когда-либо видел.

— Все-таки добрались, — сказал сэр Смит со вздохом. — А говорили, что не отпустят, в их землях какая-то война… Но к черту войны, если из-за них приходится пропускать турниры!

— Кто это?

— Впереди братья Торвальдсоны, — объяснил он вполголоса. — Буйволы, а не люди!

— Такие же тупые?

— Могучие, — сердито отрезал Смит. — В мире все решает сила, а не мудрость! Сила и отвага. Я просто не думаю, что на турнирном поле найдется герой, кто сможет выдержать их натиск.

Я поинтересовался коварно:

— Даже Ланселот?

Сэр Смит отмахнулся.

— Что Ланселот? Кто спорит, о нем слава по всем королевствам, но Ланселот — герой-одиночка. Но королевский турнир только начинается схватками одиноких рыцарей, потом пары, а в конце — грандиозная схватка двух отрядов! И победит тот, в котором окажутся братья Торвальдсоны… Пойду-ка я готовиться к схваткам, сэр Ричард. Обидно, меня никто не вызвал!.. Гнушаются поединком с незаконнорожденным, сволочи… Ничего, сами от перчатки, брошенной в рыло, не увернутся. А там Господь дарует победу тому, что больше упражнялся, а не папенькины наряды примерял…

Я прислонился к ограде, наблюдал с интересом за гарцующими всадниками. С утра начинали собираться тучи, но ветер разметал их в клочья, и сейчас яркое солнце залило радостным светом турнирное поле и окрестности. Народ, как причудливые цветы, испещрил склоны холмов по обе стороны площадки, на арену начали выезжать одиночные всадники. Народ взрывался ликующими воплями, и даже те, которые выехали просто покрасоваться, вынужденно брали копья и устраивали схватки.

Ко мне подошел крупный мужчина в добротной одежде бывалого воина, только что без доспехов, отвесил короткий поклон.

— Оливер Дензел, — назвался он, — один из помощников маршала. Сэр, позвольте помочь вам. Я вижу, вы не определитесь, где занять место…

— Да отсюда неплохой вид, — сообщил я. Он улыбнулся.

— Вы явно из глубинки. Для благородной публики отведены с обеих сторон поля по четыре ряда крытой галереи. А здесь по большей части простолюдье. Вам по рангу надлежит быть там…

— Прошу простить, — сказал я вынужденно, — я в самом деле из медвежьего угла.

— На галерее для благородных, — подсказал он вполголоса, — немало красивых женщин, по большей части — молоденьких.

— Спасибо, сэр Оливер, — поблагодарил я, — вы очень заботливы.

На галерее для благородных в самом деле множество красивых женщин — молоденьких, ярких, стреляющих живыми глазками в каждого проходящего или проезжающего молодого рыцаря. Здорово видеть со стороны, как все мы выпячиваем нижние челюсти, вздуваем грудные мышцы и выкатываем глаза. Все стараемся выглядеть надменнее и устрашающее. Пока еще то время, когда мужчины стараются выглядеть мужественными, а красить волосы и ногти станут, слава богу, очень не скоро.