По щекам Ники потекли слёзы. Хочу утешить её, но как? Рассказ ведь ещё не закончен. Беру её холодные ладони в свои и ласково сжимаю.

–Наутро я была крайне зла, кричала на него, но Денис бесконечно извинялся и проклинал себя, обещал исправиться, обещал внимательнее ко мне относиться. И не пить,– Ника горько усмехается.– На свадьбе он надрался ещё сильнее, чем на мальчишнике. И было только хуже. Он, кажется, даже решил не прилагать усилий, чтобы хоть как-то меня возбудить. Прижал к кровати и сделал своё дело. Мне было ещё страшнее, ведь я уже знала, как это будет. А потом… когда он был трезв, лучше не становилось. Как бы он ни старался, память уже обрела физическую реакцию.

Ника сжимает мои руки в ответ и смотрит прямо в глаза.

–Он не плохой парень. И другом был хорошим. Когда он трезвый, он нормальный, алкоголь делает его другим.

Мне совсем не нравится, что Ника оправдывает этого «хорошего парня». Может, у неё есть на это право, ведь они знакомы всю жизнь, но с другой стороны то, что он творил с ней, совсем не подходит под категории «хорошести» или даже «нормальности».

–К тому времени, когда до него дошло, что со мной нужно было быть внимательнее, я уже просто на автомате зажималась и не хотела его. Потом ему надоело себя сдерживать. Трезвым он меня не трогал, ну а, выпив, приходил требовать исполнения супружеских обязанностей, слава богу, случалось это нечасто,– ровным чужим голосом заканчивает она.– Говорил, что я плохая жена, и женщина никчёмная, что я должна быть ему благодарна, что у него вообще на меня встаёт. В какой-то момент я почувствовала себя действительно никчёмной. Особенно когда моя мать и его тётка заговорили о внуках, которых всем почему-то очень хотелось.

Вид у неё совсем побитый, сейчас в её образе нет ни капли от той привычной мне Ники. Она дрожит и плачет, мыслями перенесшись в своё прошлое. Я всё-таки перемещаю её к себе на колени и баюкаю, как маленького ребёнка.

–Всё в порядке, Ника. Это уже в прошлом.

–Конечно,– пожимает она плечами,– в прошлом. Но то, что всё в порядке, это бы я поспорила. Я ни черта не в порядке, Паша, и я это понимаю.

Глажу её по волосам, хочу утешить, но не знаю, что ей сказать, потому что на каждый мой ободряющий комментарий она находит, что возразить.

–Сейчас понимаю, как мне повезло, что не забеременела. Ребёнок бы связал нас с Денисом, а так… я просто уехала из города. И всё. Ну, правда, перед отъездом пришлось забирать Дениса из бара, где он ругался на меня и орал, что я ему жизнь сломала. Так что про нас, думаю, до сих пор в Мирном слухи ходят. Это для меня он стал пьяным насильником, а для всех остальных так и остался рубахой парнем, готовым прийти на помощь по первому зову.

–И как же ты оттуда вырвалась?

Ника морщится, это даже не из-за слёз. Горечь и неприятие проступают без прикрас на её нежном лице.

–А вот как-то взяла и решилась. Денис не пил какое-то время, думал, что у нас может всё наладиться, а в другую минуту проклинал судьбу, которая нас связала. Так что однажды я просто собрала сумку и уехала во Владивосток. У меня там остались друзья с института, они помогли найти жильё и устроиться на работу. Вот это почти всё,– вздыхает она, а я напрягаюсь.

–Что значит почти?

В её глазах мелькает тень боли.

–Не важно. Не хочу тебе говорить.

–Почему?

Что за странное упрямство, ведь она мне столько всего рассказала?

–Ты… расстроишься.

–Нет уж, давай говори!

Такой расклад мне совсем не нравился. Ника начинает говорить, но так тихо, что мне приходится перестать дышать, чтобы её расслышать.

–Прошёл месяц, как я переехала, когда раздался звонок в дверь. На пороге стоял Денис. Наверное, взял адрес у родителей.

–И?– не выдерживаю, когда Ника надолго замолкает.

–Он был пьяный или… ещё под чем-то. Утверждал, что мне надо вернуть домой. Прямо сейчас. Я ответила, что никуда с ним не пойду, а он… он…

–Ударил тебя?– спрашиваю, надеясь, что ничего страшнее с Никой не произошло, но та качает головой.

–Он тебя тронул?

–Пытался, но… к счастью, я ждала друзей, и Эдик практически стянул его с меня.

Ничего не могу поделать, но стискиваю Нику в объятьях, она, кажется, не возражает.

–Надеюсь, ты на него заявила?

–Нет,– шепчет она.– Я не стала.

–Ради бога, почему?

–Потому что, чтобы я им сказала? Что мой собственный муж пытался меня изнасиловать?

–Да!– резко восклицаю я, и Ника снова вздрагивает. Приходится напомнить, что надо держать себя в руках.

–Во-первых, заявление в полицию ничего бы не решило. У нас нет рычагов, чтобы воздействовать на такие ситуации. А во-вторых, это был не он… ну, он другой. Только когда выпьет, становится неуправляемым. Я ведь уже говорила.

Я бы, конечно, с ней поспорил. Из всего, что рассказала Ника, я делаю вывод, что её бывший муж был той ещё болью в заднице, даже когда оказывался трезв.

–Алкоголь не даёт ему право нападать на людей. Бить их и насиловать.

–Он не бил, никогда меня не бил. Да и не насиловал.

Со вторым я бы поспорил. Насилие бывает разным. Моральным, в том числе, и оставляет следы куда страшнее синяков.

История Ники в буквальном смысле слова сводит меня с ума: это и просто, и сложно одновременно. Потому что её ситуация не нова, а ещё потому, что она оправдывает этого мудака. Есть скрытые абьюзеры, предпочитающие убивать морально. Есть откровенные – угрожающие физической расправой. Нике похоже попался и тот, и другой в одном лице. Мне хочется рвануть на противоположный конец страны, чтобы из-под земли достать конченного мерзавца и придушить на месте. Врезать, вышибить весь дух, задавить, как никчёмное насекомое – боже, никогда не замечал за собой такой кровожадности. Сейчас же кулаки в прямом смысле слова чешутся.

Ника сиротливо сидит на диване, пока я шагами меряю её небольшую гостиную. То и дело поглядывает на меня, но молчит, давая время переварить услышанное. Руки сами собой сжимаются в кулаки. Надо как-то успокоиться и не напугать её. Ещё подумает, что я склонен к насилию: одного абьюзера в жизни вполне достаточно.

Не могу сказать, что всегда был честен с женщинами, но уж точно никогда не унижал их.

–Паш,– внезапно взывает Ника со стороны,– успокой меня.

Что? Она просит успокоить её, утешить? Не говорит: возьми себя в руки, а переключает моё внимание.

Сажусь рядом и беру её руки в свои, делаю глубокий вдох и сосредотачиваюсь на нежном касании Никиных пальцев.

–Всё уже в прошлом. Денис отстал, ну… когда выпьет, на него, бывает, накатит что-то, но ведь ничего по факту не было. Он ничего мне не сделал. Я в порядке. И это… в прошлом,– бубнит она свою заученную историю.