описывал выдуманную жизнь, которую на самом деле никто не проживал. Но, разумеется, говорить об этом было нельзя.

— Ситуация настолько плоха, что даже согласился на мое предложение. Малышка Агни наверняка рассказала о репутации Куно Нульгмана. Но тебя это не остановило.

— Не продолжай, — решил перебить Орель. — Согласен. Давай работать.

***

Механик вернулся в дом Виглеров и до вечера провозился с останками фехтовального тренажера. Попросил у Готтольда писчую бумагу и перо с чернильницей. Кукольник неохотно поделился. В Наяхафене легко можно было купить листы бумаги, которые производили прямо в республике. Но она оставалось достаточно дорогой.

А близнецы старались во всем экономить и не тратиться зря. Даже после того, как прочно встали на ноги, не смогли побороть привычки из тяжелой юности.

— Не бойся, я вам все возмещу, когда закончу заказ.

— Агни предупреждала тебя, что не стоит слишком сильно доверять Куно?

— Да. Думаешь, он меня обманет?

— Не сразу. Но в конечном счете он обязательно тебя предаст. Променяет на деньги или чтобы улучшить с кем-нибудь отношения. Например, Хагану Нульгману. Пусть Куно с ним и не ладит, но ради собственной выгоды может оказать услугу.

— Ну вот с первой законченной работы я вам точно верну. А дальше посмотрим.

За вечер механик подготовил шесть заказов — набор деталей и подробную инструкцию, чего он ожидает на выходе. На первом этапе решили обратиться в полудюжину кузнечных мастерских одновременно. Орель постарался разделить элементы так, чтобы не удавалось понять, для чего предназначались шестерни.

К следующему полудню в лавку кукольников зашел первый помощник Изаак в сопровождении двух крепких загорелых мужчин, по виду моряков. Немногословный Изаак молча положил на стойку сумку и начал выкладывать самородки веркштейна. По размеру каждый был не меньше кулака взрослого мужчины.

В это время спутники Изаака вышли из лавки и встали возле дверей. Первый помощник не хотел, чтобы и дела случайно увидел кто-нибудь посторонний. Орель подумал, что легче было передать веркштейн в мастерской. Но вслух ничего говорить не стал, дал Изааку шанс покрасоваться.

Всего получилось девять камней.

— Осмотри и подтверди, что забираешь.

Механик готов был поверить на слово, но решил на всякий случай убедиться, что все в порядке. Неторопливо начал перебирать самородки. Они определенно представляли собой самый настоящий чистый веркштейн. Орель дошел до середины, когда увидел нечто необычное.

На угловатом камне был вырезан символ. Механик провел пальцем по грубым линиям, пытаясь понять, что именно изображено. Это определенно не буквы здешнего алфавита, не христианский атрибут. Более простой символ, похожий на сильно стилизованный рисунок человека. А может, и озирта.

— Что это? — механик протянул самородок первому помощнику.

— Камень как камень. Картинка хуже не делает. Заменить сейчас не сможем. Либо бери, либо жди окончательного расчета после завершения работы.

— Это метка моря, — подсказал кукольник, заглянувший через плечо.

Орель подумал, что спрячет веркштейн сразу, как Изаак уйдет. И будет держать в тайнике до момента, пока не понесет их в пещеру. Так что символ никто не увидит. Поэтому не стал спорить. Быстро проверил оставшиеся, потом сгреб все самородки и унес в мастерскую. Когда вернулся, первый помощник уже забрал пакеты с деталями и инструкциями, поле чего не прощаясь вышел из лавки.

Поначалу Лехтман хотел спрятать камни в тайнике на чердаке, но все туда не поместились. Пришлось оставшиеся самородки просто положил под кровать, поближе к стене, чтобы сразу не получилось заметить.

После ужина Орель остался за столом. Обратился к близнецам за ответом.

— Готтольд, ты обещал мне правду, если я переживу дуэль. Скоро нужно будет отправлять на мою родину следующую партию веркштейна. Что это за мечи?

Брат с сестрой переглянулись. Агнесса чуть заметно пожала плечами, Готтольд серьезно кивнул. Но сразу говорить не стал. Медленно обвел взглядом комнату, собираясь с мыслями. Когда механик порывался поторопить, кукольник наконец прервал молчание.

— Наш отец был честным человеком. Помни это. Почти всю он вел дневники. Делал записи о делах, о семейной жизни. Обо мне и Агни, нашей матери. Ну и о контактах с озиртами, разумеется. Когда в городе пошли слухи, что Виглеры торгуют с морем, отец уничтожил большую часть записей. Кое-что обвинители во главе с Хаганом Нульгманом смогли найти. И остался еще один журнал, надежно спрятанный много лет назад. О котором похоже забыл даже отец.

Орель подумал, что Готтольд прямо сейчас достанет дневник для большего эффекта. Но тот продолжил смирно сидеть за столом.

— Тайник был в этом доме, его в то время использовали как импровизированный склад. Лет пять назад Агни нашла журнал под половицей. Там далеко не все, но есть самое важное: причины. По которым отец до последнего стремился помочь озиртам. Прочитай записи и если останутся вопросы, то мы постараемся ответить.

— Согласен. Дневник все еще в доме?

— Да. Пошли, покажу где лежит. Только пообещай, что не станешь выносить его с чердака и даже оставлять вне тайника, пока не читаешь.

Виглер первым встал на ноги, вышел с кухни. Механик последовал следом. Готтольд прошел до лестницы на чердак, поднялся и вошел в отведенную Орелю комнату. Приблизился к кровати и жестом попросил помочь. В четыре руки отодвинули в сторону.

Кукольник удивленно уставился на лежавшие там самородки веркштейна. Но никак не прокомментировал. Опустился на колено, несколько раз стукнул кулаком по половице, подцепил пальцем и с усилием поднял.

Вслепую пошарил ладонью под полом и достал бумажный журнал в вытертой кожаной обложке. Выпрямился, отряхнул руку и протянул дневник механику.

— Держи. Когда дочитаешь, позови, вернем кровать на место. Если за сегодня не закончишь, то на ночь все равно убери. Не бойся меня разбудить.

Механик кивнул. Дождался, когда Готтольд выйдет из комнаты, закрыл за ним дверь и опустился на кровать. Чувствуя легкое волнение, распахнул обложку. Никакого титульного листа или вводного текста не оказалось, сразу начинались записи. У Виглера-старшего закончился один журнал и он просто продолжил вести дневник в следующем.

Лотар использовал месяцы из местного календаря, в котором механик ориентировался не слишком хорошо. Для удобства Орель просто считал дни, взяв за отправную точку первую запись.

Журнал Лотара Виглера

«День 1

Кажется, я