расплескала. Умоешься и снова, как новенькая будешь. И потом, сама же ко мне пришла… Не на вожжах тебя тащили.

Женский голос что-то негромко ответил. Что именно, я не расслышал.

— Да на кой ляд мне твой муженек теперь сдался? — неприятно засмеялся мужчина. — Пусть живет… Завтра же скажу дьяку, что пошутил… На лошадиной голове рога не растут, потому что кони не женятся. Га-га-га… Только уговор такой будет, сударушка: муж в лес, ты — как стемнеет, сразу ко мне. А я уж постараюсь, чтобы Федот как можно реже в городе ночевал… — снова рассмеялся, словно дверью заскрипел. — Он же первейший в государстве охотник, вот пусть и промышляет для царя-батюшки… А ты меня тешить будешь. Уяснила? А заартачишься, вот те крест — упеку твоего разлюбезного туда, где и Макар телят не пас. Да и для тебя что-нить придумаю…

Опять тихое, жалостливое журчание женского голоска.

— Вот и умница… Люблю понятливых. Вытри слезы и иди ко мне. Покажи еще разок Касьяну, как ты его любишь… И не бойся, не бойся. От меня детей не будет. Так что, если сама сдуру не проболтаешься, никто и не узнает.

Черт! Черт. Черт… Похоже, опоздал я. Перемудрил с алиби. Надо было сразу сюда бежать, а не потешные бои устраивать. Ну, да ладно. Чего уж теперь… Зато, никаких сомнений.

Не таясь, захожу в опочивальню… Проникающего сквозь слюдяное окошко лунного света, уже привыкшим к темноте глазам, достаточно.

Большое ложе. Запрокинутое белое, как мел, женское лицо… Белее простыней. Рассыпавшееся по подушке волосы. Глаза закрыты. Тихий стон, сопение.

Быстро подхожу ближе и рывком выдергиваю из-под одеяла нечто тщедушное, словно и не взрослый человек это. Весу, как у подростка. Одной рукой прижимаю к себе, другой затыкаю слюнявый рот. Молодая женщина в испуге забивается в угол, поджимая ноги и прикрывая руками тяжелые, пышные груди. Искренне понимаю мерзавца и даже слегка сочувствую. Что ж, по крайней мере, будет ему на том свете о чем вспоминать.

— Тихо… Уходи… Быстро… Тебя здесь не было… Запомни крепко! Я! Тебя! Здесь! Не видел!.. Ты меня тоже…

Кажется, молодица что-то поняла. С кровати слетела, словно с раскаленной сковороды. Подхватила с пола какую-то одежку и опрометью вылетела за двери. Надеюсь, не понесется телешом по городу, сообразит одеться в сенях.

Теперь, главная забота. Укладываем подьячего обратно на ложе, а чтобы крепче спалось — подушку на голову. Вон, как понравилось, гаденышу. Как ножками от удовольствия засучил… О, затих. Ну, вот и ладушки. Так бывает, когда на чужое добро заришься. Теперь подушку под голову, одеяльцем прикроем… Спи спокойно, дорогой боец тайного фронта. Извини, что прервал на самом интересном месте. В аду продолжишь… черти помогут.

* * *

Оказывается, в седле неплохо спится. Особенно, если конь не хромает, а предыдущей ночью было не до сна. Та еще ночка выдалась…

Разобравшись с подьячим, пришлось принять угощение от забияки. Но, так даже лучше получилось, потому что широкая натура мещанина не удовлетворилась одним собеседником, и в круг общения был включен Федот. Чисто номинально, поскольку страдалец реагировал исключительно на команду: «Вздрогнем, други!», а все остальное время мирно похрапывал, положив голову на стол.