– Какая я дура, – призналась я, имея в виду не только то, что сижу на грязных жёстких камнях, что, конечно же, неудобно, и вытерла слёзы. – Ну что теперь делать?

Разве я справлюсь без Оливера? Мне совсем не верилось, несмотря на громкие заявления. Но выбора не было: он ушёл, не говоря уже о том, что почти обещал обрушить на меня родительский гнев.

Я ещё злилась, чувствуя как напрягаются мышцы и горит в жилах кровь. Но меня уже захлестнуло волной печали. Раньше мне не приходилось ссориться с друзьями. По правде говоря, у меня их просто не было.

Может, в детстве я с кем-нибудь и играла, и знала нескольких девочек со своей улицы, но меня всегда считали странной, и их матерям не нравилось, что мы общаемся. Профессия отца тоже отталкивала, словно смертью можно заразиться. Где уж тут удивляться, что я беседую с призраками?

Оливер был первым человеком, принявшим меня такой, какая есть. Теперь я размышляла, неужели всё это пошло прахом. Я считала, что его понимаю, но, кажется, ошибалась. Не улавливала, насколько ему плохо, как он расстраивается, когда я не обращаю на него внимания.

Я судорожно глотнула холодного воздуха, сосредоточившись на тепле Скелета и его мягкой шерсти под моими пальцами. И понемногу стала успокаиваться, оттаивать и душой, и телом.

Мне нужна была ясная голова.

Я по-прежнему считала, что Оливер ошибается. Верила, что Нико не виноват. Как же мне всё распутать?

Нужно найти Нико. Конечно! Я вскочила, и от резкого движения Скелет растянулся на земле. Он сердито залаял.

– Прости, парень, – извинилась я, стряхивая грязь, а вместе с тем и боль. – Но я поняла. Нужно отыскать Нико. Он может быть в опасности, если найдём его, то спасём. Только так можно доказать его невиновность, и Оливер поймёт, что я права!

Скелет смотрел на меня, склонив голову набок.

– Не смотри на меня так. Пойдём.

Я попятилась к двери.

– Проведём спасательную операцию.

* * *

Сначала нужно было найти Элени. К счастью, она всё ещё была за сценой и разговаривала с матерью. Толпа работников театра поредела – похоже, мистер Анастос начал отсылать персонал по домам.

Миссис Анастос сидела на скамейке рядом с коляской Элени, раздражённо растирая виски.

– Ну, это уже слишком, – услышала я, подходя поближе, потом она пробормотала что-то по-гречески.

– Мамочка, с мистером Хайдом всё будет в порядке, – ответила Элени. – Он такой большой и страшный, что сумеет постоять за себя, вот увидишь.

– Не груби, Элени, – нахмурилась миссис Анастос, но её дочь только пожала плечами.

– Миссис Анастос, Элени, – я помедлила. – Мне нужно вам кое о чём рассказать. Про Нико.

– Что случилось? – забеспокоилась миссис Анастос.

– Оливер услышал, как Нико спорил в подвале с каким-то человеком. Тот толкнул его об дверь, но потом Оливеру стало нехорошо, и он не видел, что произошло дальше. А когда пришёл в себя, оба исчезли.

– Что? – воскликнула Элени. – С кем он спорил?

– Оливер сказал, что с мужчиной. Не знаю, о чём, но, кажется, дело серьёзное.

Миссис Анастос прикрыла рот рукой в перчатке. По-моему, она испугалась. В какой-то момент она взглянула через комнату на лестницу. Потом заговорила.

– Он, может, ранен, – прошептала она.

– Успокойся, мама, с ним всё в порядке, – заявила Элени, положив руку на колени матери. – А то ты его не знаешь? Уйдёт читать книгу и сильно удивится, чего все так всполошились. Да найдём мы его. Вайолет, пойдём поищем?

Я кивнула и взялась за ручки кресла-коляски.

– Не беспокойтесь, миссис Анастос, мы скоро вернёмся.

Она встала, на элегантном жёлтом платье не было ни складки.

– Я тоже поищу, – сообщила она и поспешно ушла.

– У Скелета отличный нюх на людей, – сообщила я Элени. – Он нам поможет.

Скелет, казалось, жаждал отыскать Нико. Он повёл нас назад из коридоров, вокруг входа в театр, не отрывая носа от красной ковровой дорожки. А потом поставил лапы на двери в зрительный зал.

– Нам туда? – спросила Элени.

Интересно, что задумал Скелет.

– Точно туда, парень? – переспросила я.

Он просто заскулил, продолжая толкать дверь лапами.

– Ладно, – неохотно согласилась я и спросила Элени: – Можно войти?

Она пожала плечами.

– Не вижу никаких препятствий.

Я открыла двойные двери и закрепила на крюки. Скелет без колебаний ринулся в проход. Вернувшись, я вкатила коляску Элени в зал.

Вскоре я заметила, куда рванул Скелет.

Посреди сцены, как ни странно, сидел Нико в окружении декораций леди Афины – шкафа, где появлялся дух, стола и хрустального шара, который, очевидно, достали из тубы.

– Нико? – позвала его Элени. – Что ты тут делаешь?

Он, похоже, был не в духе.

Когда он поднял голову, стало очевидно, что он плакал. Он сморгнул слёзы, и под тёмными кудрями я заметила синяки.

– Привет. Я тут сижу, размышляю. – Он махнул рукой на пустой зал. – Знаете, думаю, что с этим всем делать. Папе, может, придётся возмещать всем убытки.

Вставать он не собирался.

Скелет подбежал ко мне, виляя хвостом, словно говоря: «Ну вот. Я его нашёл».

Элени уставилась на брата.

– Нико, а где ты был?

Он посмотрел на неё.

– Что?

Мне было ужасно неловко, но я знала, придётся сказать.

– Оливер слышал, что ты попал в драку в подвале.

– Ой, да это так… пустяки.

Он говорил невнятно, и когда наклонился, кудри упали на лоб и прикрыли глаза.

Элени нахмурилась.

– Пустяки? Я, честно говоря, в отчаянии. В какую переделку ты ввязался, братишка?

Нико было открыл рот, но она подняла руку.

– Если ты соврёшь, хоть одно слово, я попрошу Вайолет отвезти меня к папе, и ему ты расскажешь всё.

Скелет неожиданно залаял и потянулся к сцене, но я схватила его за ошейник и удержала.

– Ладно! – согласился Нико. – Ладно! Не надо.

Он в отчаянии потёр лоб.

– Я сделал одну глупость. – Он резко выдохнул. – Но я пытался помочь. Я… Это был я.

– Что? – спросила Элени, но у меня уже неприятно защемило сердце. Это началось, когда Оливер рассказал мне, что он услышал в подвале.

– Это я выполнял предсказания, – неохотно признался он. – Кот, письмо, венок с лилиями… Я писал сообщения и потом делал то, что нужно.

– Ты писал сообщения на зеркале леди Афины? – спросила я. – И дурачил всех этих людей?

Он стал мне отвратителен.

– Старый трюк со спиртом и паром. – Он пожал плечами. – Мне никогда не хотелось дурачить людей. Я помогал театру. Семье.

Я чувствовала себя всё хуже и боялась, что меня стошнит. Нико признался. Неужели я так жестоко ошиблась? Потеряла единственного