Постояв несколько минут в тени деревьев и убедившись, что никто за ним не идет, тан Ибарра подошел к третьему с края шатру, принадлежащему эрлу Эскивелю из дома Легаспи. Полог его был откинут, поэтому Коригорм беспрепятственно проник внутрь, на всякий случай предостерегающе прижав палец к губам.

Завидев вошедшего, хозяин шатра – высокий эльф с пронзительно голубыми глазами и длинными, ниспадающими на плечи темными волосами – тут же вскочил с походной кушетки.

– Ну? – настороженно спросил он.

– Я все устроил, – мягко ответил Коригорм, склонив голову набок, давая понять, что ждет обещанного от собеседника.

– Когда? – жадно поинтересовался хозяин, бросая рыжеволосому увесистый кошель.

– Он уйдет сегодня же ночью, эрл Эскивель, – тан Ибарра ловко поймал свое вознаграждение и быстро спрятал за пазухой, – это я гарантирую. До выхода из долины его сопроводит охрана.

– Мы так не договаривались! – угрожающе прошипел Эскивель.

– Ошибаетесь, эрл, – холодно ответил Коригорм, – мы именно так и договаривались. Перейдет границу – он в вашей власти. Но делайте все так, чтобы никто не смог связать это со светлейшим. А по эту сторону границы ни одного волоска с головы генерала не должно упасть!

– Но как я узнаю, где он перейдет границу?

– Я же сказал: охрана сопроводит его до леса! – раздраженно бросил через плечо тан Ибарра, уже собираясь выходить. – Только не попадитесь им на глаза!

– Не волнуйся, все будет в лучшем виде! – криво ухмыльнулся Эскивель. – Кровь дома Легаспи взывает к мщению!

Что новый день не задался, мне стало ясно с самого утра. Ни свет ни заря в коридоре четвертого этажа «Фортуны» начали хлопать двери. Одни постояльцы съезжали, другие, напротив, заселялись. Ума не приложу только, почему вся эта суета происходила часов в пять утра – видимо, так уж звезды сошлись сегодня на небосклоне. Вдобавок к этому, в соседней комнате затеяла громкий спор супружеская пара из Гойха: ругались они или нет, я точно сказать не мог, поскольку языка не понимал, но что не в любви друг другу объяснялись, это уж точно. Менее терпеливые соседи принялись стучать в стены, выкрикивать утренним дебоширам угрозы и обещания различных благ. В общем, я уже окончательно потерял понимание, за что уплачены такие деньги: весь этот бедлам вкупе со скромным убранством апартаментов уравнивал в моих глазах «Фортуну» с обычными постоялыми дворами городских окраин.

Ко всем этим прелестям добавлялось еще беспокойство от свежего пореза на боку, из-за которого приходилось даже во сне контролировать положение своего тела, ибо любое неправильное движение грозило вспышкой боли. Так что к утру я уже настолько измучился, что готов был проклясть и беспокойных соседей, и гостиницу, и весь город целиком.

Грело душу лишь воспоминание о вчерашней перевязке, волею случая произведенной сеньоритой Эленой. Так уж вышло, что, когда стражники завершили свои опросы, сыскать лекаря в трактире уже не удалось, а куда-то идти или ждать, когда посыльный найдет согласного тащиться через полгорода посреди ночи эскулапа, уже не было ни желания, ни сил. Так что я распорядился доставить мне в номер воду, вино и перевязочный материал, решив справляться с проблемой своими силами.

Распрощавшись с Этьеном, я устало поднимался по лестнице, зажимая левый бок рукой. Там-то меня и поджидала неожиданная полуночная встреча. Сеньорите де Флорес откуда-то стало известно о моих новых подвигах. Несмотря на вялые возражения, она решительно проследовала в мою скромную комнату и, надо признать, довольно умело обработала рану, еще и щедро намазав ее какой-то пахучей мазью. Ситуация вышла неординарная: никогда ранее моими ранениями не занимались молодые девушки, да еще дворянских фамилий. Но тут впору вспомнить, что де Флоресы получили свое дворянство совсем недавно, потому сеньорита Элена и ведет себя так непосредственно, без присущих урожденным дворянкам чопорности и высокомерия, без оглядки на мнение благородного общества.

Поблагодарив Элену, я чуть не испортил все волшебство момента неуклюжей шуткой. Поинтересовался: мол, можно ли считать эту нашу встречу свиданием? Но сеньорита лишь скромно улыбнулась в ответ и, пожелав мне спокойной ночи, направилась к двери.

– Те люди в лесу, гнавшиеся за вами, они говорили о каком-то Крисе Смычке, – уже собираясь уходить, тихо промолвила сеньорита.

– Это мое прозвище, – я развел руками, – так уж получилось. Привязалось ко мне лет с пятнадцати. Сначала это меня сильно злило, а потом привык.

– Почему же именно Смычок? – Брови девушки удивленно взмыли вверх, тогда как в уголках губ притаилась улыбка.

– Скрипку даже в руках никогда не держал, – усмехнулся я, предупреждая невысказанный вопрос о любви к музыке. – Просто солдатам показалось очень смешным, что я знаю название «той палки, которой скрипач по струнам водит». Вот они и наградили меня мною же произнесенным словом.

– У вас очень интересная жизнь, сеньор Кристиан, – улыбнулась Элена. – В ней полно замечательных историй!

– О! Иногда мне страстно хочется, чтобы она стала менее интересной, – я со вздохом указал на перевязанный бок, – а то когда-нибудь у меня здоровья на нее не хватит.

С задорным смешком сеньорита покинула мою комнату, оставив после себя легкий аромат духов. Или чем там еще пользуются женщины для усиления производимого ими впечатления?

Надо признать, что произвести на меня впечатление ей удалось. И после ухода девушки я еще долго сидел с улыбкой на лице. А когда среди всех этих утренних гостиничных треволнений я стал вновь вспоминать подробности нашей вечерней встречи, все посторонние шумы отступили на второй план, не препятствуя более моему переходу в царство сна. Но не тут-то было! Когда под приятные воспоминания мне почти удалось снова уснуть, в дверь настойчиво постучали.

– Сеньор, это сержант Васкес! – донесся до меня голос командира вчерашнего патруля городской стражи.

Слух о вечернем происшествии вихрем пронесся по всей Уэске. Следом за пятью прибывшими в «Фортуну» стражниками на пустырь за трактиром ринулось огромное количество любопытствующих сначала из числа посетителей, а после и из сторонних зевак. Нужно ли говорить, что внезапно свалившаяся популярность меня совсем не радовала. Мало того что теперь первый же вопрос любого прибывшего в город наемника графа де Бернье выведет на мой след, так еще есть опасность нарваться на неприятные последствия, если кто-то из убитых окажется знатной особой. Ведь за родственника какого-нибудь герцога могут засунуть в тюрьму, а то и на плаху отправить. А могут и просто мстители пожаловать, что тоже неприятно – желающих прикончить меня и так уже слишком много. Эх, нужно было уйти задворками, а потом заявиться в трактир с улицы как ни в чем ни бывало, но ведь еще была надежда помочь Жерому!

По поводу знатных особ – слава богу, обошлось. Оказалось, тот самый бретер с орлиным профилем вместе со своими приспешниками успели изрядно надоесть городской страже. Промышляя карточной игрой, они с завидным постоянством опустошали кошельки приезжих мелкопоместных дворян и состоятельных простолюдинов. Вполне естественно, что пострадавшие частенько обвиняли компанию в нечестной игре, но в таком случае рты им затыкались угрозами. Если же угрозы не имели действия, как в случае с Этьеном, то в ход шли ножи и шпаги где-нибудь на пустыре за трактиром. Причем либо все это обставлялось как честная дуэль, либо просто не находилось свидетелей, способных обвинить д’Энио с друзьями в убийстве. Короче говоря, стража ждала случая, когда негодяи нарвутся на более искушенного бойца. Так что со мной городским властям, можно сказать, повезло.