и ритмичной. Одна из речных жительниц вооружилась небольшим, громким барабаном, другая взяла струнный инструмент вроде гуслей. Девушки поднялись и, взявшись за руки, закружились в танце вокруг костра. Их движения были плавными и грациозными, как у диких животных. Длинные волосы струились по обнажённым спинам, отражая отблески огня. Лёгкие набедренные повязки, и так похожие на пояс стыдливости, развевались в такт музыке, открывая взгляду стройные ноги, изящные фигуры, и не слишком скрывали то, что одежда обычно должна скрывать.

Я остался сидеть у огня, наблюдая за этим завораживающим зрелищем. Сердце забилось чаще, в груди разлилось тепло. Неожиданно для себя я ощутил волну возбуждения. Речные девушки были по-настоящему красивы. Вокруг меня было изобильно тел половозрелых особей женского пола, пышущих здоровьем, сильных и в то же время женственных. Привлекали ли они моё внимание? О да, взгляд не отвести. Полные высокие груди, крутые бёдра, узкие талии — всё это создавало образ первозданной красоты, дикой и притягательной.

Поймав себя на том, что уже не стесняясь пялюсь на прелести, я почувствовал лёгкое смущение. В мыслях промелькнул образ Светланы. Моя жена, моя опора и надёжный тыл, сейчас где-то далеко, возможно, в опасности. Как я могу позволять себе такие мысли? Я сжал руки в кулаки, пытаясь прогнать наваждение. Но вокруг продолжали кружиться танцующие фигуры, смех и песни заполняли пространство, унося меня всё дальше от реальности.

В какой-то момент Ами, подошла и тихо присела рядом.

— Кир, мы отдыхаем, а о тауро не позаботились, — её голос прозвучал серьёзно, выбивая меня из объятий транса. — Бур уже хижину жуёт. К утру наши гостеприимные хозяйки могут остаться без крыши над головой. Пойдём расседлаем их и корма зададим.

— Конечно, — я поднялся и последовал за ней наружу. — Мы ненадолго!

Ночь окутала хуторок мягкой темнотой, лишь загадочными огоньками мерцали в вышине неизвестные и далёкие Круги Жизни. Свежий воздух с реки немного проветрил и отрезвил мысли. Привычная работа с тауро успокаивала.

— Что-то не так? — спросил я, заметив сосредоточенность Ам’Нир’Юн.

Она оглядывалась, словно вокруг нас были глаза и уши, её глаза были насторожены.

— Всё это кажется мне подозрительным, — призналась она. — Я чувствую себя странно, как будто на меня что-то давит.

Я усмехнулся, постаравшись скрыть раздражение за показным весельем.

— Мы просто отдыхаем, Ами. Расслабься. Мы давно не были в таком спокойном месте. Выпиваем, наслаждаемся вечером. Завтра продолжим путь.

Она покачала головой.

— Нет, дело не в этом. Я не пью, но всё равно ощущаю какую-то дымку в голове. И эти девушки… Они слишком уж приветливы для отшельниц, которых жизнь не баловала.

Я вздохнул, мысленно отмахиваясь от её слов. Это было больше всего похоже на обычную женскую ревность. Мы столько времени провели вдвоём, и вдруг появились другие, да ещё почти голые конкурентки в таком количестве… Сколько времени прошло, а женщины, кажется не поменялись совсем.

— Ты ещё на войне, Ами. Расслабься, слишком уж ты напряжена. Здесь нет врагов, — сказал я мягко. — Давай вернёмся, нормально же общались.

Ами ещё некоторое время смотрела на меня, затем кивнула.

— Ну хорошо, только давай будем начеку, Кир. Что-то мне не даёт покоя.

Я знал, что не даёт ей покоя, но озвучивать вслух это, конечно, не стал.

Мы вернулись в тростниковую хижину с жарко пылавшим костром. Внутри звучала простая, но ритмичная музыка и звучали песни. Праздник продолжался с ещё большим размахом. Девушки пели громче, танцы становились всё откровенней и горячей. Я налил себе ещё, пытаясь расслабиться. Однако заметил, что в моей пиале уже не бренди, а, что-то вроде настойки из глиняного кувшина, голова начала кружиться чуть сильней, чем должно было быть от выпитого. Виски пульсировали, звук вокруг долетал словно приглушённо.

Ко мне подсела одна из девушек, её гладкая кожа сияла в отблесках костра. Она мягко провела рукой по моей спине, приближаясь ближе.

— Тебе нравится наш праздник? — прошептала она, её губы почти касались моего уха.

Я почувствовал, как сердце забилось сильнее. Но что-то было не так.

— Конечно, — ответил я улыбнувшись.

— Я тебе нравлюсь, Кир? — вернула мне улыбку девушка, имя которой я мучительно вспоминал.

Выходит, что моя абсолютная память не такая уж абсолютная.

— Ещё бы…

— А я? — с другой стороны ко мне подсела ещё одна речная дева.

Хм… Я, конечно, Восходящий, что автоматически мне прибавляло плюс сто очков в глазах местных красавиц… И, вообще, красавчик. Но что-то во всей этой ситуации было глобально неправильно. Не припомню, чтобы хоть когда-нибудь пользовался такой ультимативной популярностью у противоположного пола. Так…

А где…?

Кто?

…

Ам’Нир’Юн, вот кто!

Оглянувшись вокруг, заметил, что Ами уже нет рядом. Она лежала немного у стены тростниковой хижины на циновках, заботливо укрытая несколькими шкурами, свернувшись калачиком. Судя по виду, недоверчивый и суровый инквизитор видел уже седьмой сон.

— Ами? — позвал я, но она не ответила.

Девушка на моих коленях попыталась привлечь моё внимание, её движения стали более настойчивыми. Голова кружилась, мысли путались. Я усмехнулся, когда её груди ткнулись мне в лицо.

— Подожди две минутки, — осторожно сняв руки со своих плеч, поднялся. — Папа должен до ветру сходить. Посиди-ка пока здесь…

Из-за резкого движения немедленно пошла голова кругом. Вот это я поднабрался! Сколько же я выпил?

Неправильность происходящего теперь чувствовал и я. Пожалуй, мой организм изменился уже так, что я литр цветочного бренди мог выпить без всякой помощи со стороны и только немного захмелеть. Перестройка и улучшение внутренних органов сделала меня устойчивей к ядам, коим, несомненно, является и алкоголь.

Спотыкаясь, преувеличенно твёрдой походкой я добрался до спящей Ами и потряс за плечо. Девушка не просыпалась. Тогда я достал из криптора анализатор пищи. Если что-то было не так с едой или выпивкой, он должен был это показать.

— Что ты делаешь? — рядом со мной присела Дана.

— Сейчас… Две минутки…

Сканируя остатки выпивки в своей пиале, я заметил, что показатели зашкаливают. Этиловый спирт… Как раз ожидаемо. И что-то ещё… Сфокусировав взгляд, понял, что это был не яд. Нейротоксин. В пище содержалось изрядное количество веществ, влияющих на сознание и восприятие. Не яд, но достаточно, чтобы вызвать галлюцинации и помутнение рассудка.

— Дана… — обратился я к сереброволосой, оглядываясь на девушек. Они продолжали кружиться в дикарском танце под нехитрую музыку. Их взгляды были мутными, а движения