— Что ты хотел спросить, Кир? — улыбнулась Дана, облизнув губы и смотря на меня снизу вверх.

Пошатываясь, я положил руку на рукоять «Десницы». Размышления пронеслись вихрем. Возможно, это их культурная особенность, но с большой долей вероятности — это может быть агрессия по отношению ко мне и Ами. Возможно, речные владычицы намеревались что-то сделать с нами.

Сердце моё застучало быстрее, накачивавшийся адреналин начал разгонять кровь по жилам.

— Что ты задумала? — низко прорычал я, с трудом удерживая в фокусе Дану. — Что ты задумала?… Неужели ты настолько безумна, что думала отравить двух Восходящих?

Холодный ствол «Десницы» упёрся сереброволосой речной деве аккурат между глаз.

— Ничего такого, могучий воин, — женщина встала передо мной на колени и, обхватив руками ноги, прижалась. — Мы не знали, что тебе не понравится наше угощение.

— Теперь мне придётся казнить вас…

— Пожалуйста, не делай этого.

В наступившей тишине, оглушительно щёлкнул взводимый курок «Десницы».

234

Дана смотрела на меня снизу вверх большими и преданными глазами, в которых не было и капли страха.

Перед глазами всё поплыло. Ноги подкосились, револьвер настойчиво приняли из рук.

Последнее, что я услышал, был мелодичный смех и шёпот:

— Спи, могучий небесный человек…

Темнота накатила волной, погружая сознание в бездну.

* * *

Гибкое тело супруги вытянулось словно струна под тяжёлым, но невероятно тёплым одеялом, сшитым из шкур пушных зверей.

До моего слуха донёсся чуть слышный стон. И именно это послужило катализатором всего случившегося после. Тело среагировало само, словно взведённая пружина, только и ждущая возможности разжаться.

Под тёплым одеялом лежало обнажённое женское тело, источавшее жар. Способность связанно мыслить испарилась, так и не появившись после крепкого, здорового сна.

Она решила повернуться. Я ощутил касание её сосков на своей голой коже. Этот томный сонный стон вкупе с тем, что девица повернулась ко мне попкой, сработало как спусковой механизм. Мысли, что называется, поплыли.

Я притянул её к себе, согнув в талии.

— Попалась…

Она с готовностью подалась ко мне. Ощутил её жар и то, что супуга готова… Дальнейшее получилось непроизвольно, без участия когнитивных способностей головного мозга.

Я притянул её к себе так плотно, что упругие ягодицы, которые словно изваял гениальный скульптор, упёрлись в низ живота. Ощутив лепестки уже распустившегося бутона на своей плоти и сдерживая себя из последних сил, очень аккуратно и медленно вошёл.

Но я не испытал облегчения, наоборот, ощутил всё больше нарастающее возбуждение. Она по-видимому тоже. Подтверждением этому стал ещё один стон.

Моя голова кружилась от запаха женщины. Ладонь по-хозяйски легла на бюст и начала ласкать. Другая рука обняла и прижала её к себе плотней.

Попытавшись поцеловать стройную шею, я запутался лицом в гриве роскошных волос. Её запахи, её вкус наполнили меня всего без остатка, не оставив посторонним мыслям места. И до попадания в Единство не был старым, но организм словно омолодился и… Да, изголодался по общению с представительницами противоположного пола. Естественно, дошёл я до финала настолько быстро, что впору сказать «добежал».

Вот только возбуждение никуда не делось и не прошло. Успокаиваться было рано, да и не собирался я этого делать, а супруга в этом меня всемерно и всячески поддержала. Причём проделала это с неподдельной страстью и энтузиазмом. Я это ощущал, чувствовал. Такое не сыграть. И упивался этой страстью, захлёбываясь ей.

Негромкие стоны партнёрши только ещё больше распаляли, не давая обрести контроль над ситуацией. Да мне этого и не хотелось. Нежные касания, тихие вздохи, бархатистая нежная кожа, под которой перекатывались удивительно сильные мускулы. Это и гибкость супруги доводили до исступлённого неистовства. Ко второму финишу мы пришли вместе феерично, ярко и синхронно.

Потом лежали несколько минут, жадно ловя воздух, а потом всё начиналось снова и снова. Казалось, что не меньше десятка за раз, но точно сказать было сложно, я не пытался считать. Она словно благодарила меня, захлёбываясь в бесконечных поцелуях, покрывая мои грудь и живот.

* * *

Запах костра и мелодичный медленный перестук пустотелых деревянных палочек заставил открыть глаза. Нет, это была не музыка. Звуки издавали подвешенные на верёвочках полые тонкие косточки. Кто-то додумался развесить их на разном расстоянии вокруг небольшой дыры в потолке, служившей дымоходом в тростниковой хижине. В геометрическом центре на полу, застеленном циновками, был устроен обложенный камнями очаг, дававший тепло.

Некоторое время я лежал бездумно, лениво блаженствуя и не ощущая ни единой мысли в голове, чувствуя себя усталым, битым и измотанным бродячей жизнью бездомным псом, которому повезло наесться и отоспаться в тепле. Простые удовольствия. Они такие… Самые понятные и самые приятные. Особенно если ты их был лишён. И чем дольше лишён, тем сильней накроет эндорфиновой волной.

Сколько я вот так валялся полностью всем довольный? Сколько времени прошло, сказать было сложно. Я просыпался и снова засыпал.

Запах догорающего костра. Кусок лилового неба, в дымоходе. Мелодичный перестук косточек. Тяжесть тёплого пушистого одеяла. Всё вместе умиротворяло и убаюкивало. Думать ни о чём не хотелось.

Чего хотелось? Валяться на тёплых пушистых шкурах. Бездумно слушать песню ветра, вдыхать смесь запахов, ни один из которых не был мне неприятен.

Идиллию разрушила неправильность. На полу, застеленном циновками, валялось устройство, поблёскивая полированным металлическим боком. Не должно в Раю быть таких устройств. В Раю ангелы, архангелы и херувимы ещё всякие.

Следующая мысль обожгла и заставила кишки скрутиться от стресса. Да, это же мой прибор! Анализатор! А меня опоили какой-то отравой!

Тело перешло в боевой режим рывком без участия мозга. Через мгновенье я стоял в чём мать родила посреди тростниковой хижины с активированной Скрижалью, но… было всё так же тихо и спокойно. Только едва ветер шелестел кронами деревьев, журчала близкая река, позвякивали косточки, да тихо дымился гаснущий очаг. С минуту стоял, прислушиваясь к происходящему на улице, но ничего подозрительного не услышал. Оглядевшись, нашёл свои вещи и оружие.

Через несколько минут я вышел из хижины с «Десницей» в руке, не зная, что ожидать. Лёгкий туман стелился над рекой, придавая пейзажу таинственность. В кронах деревьев щебетали птицы, приветствуя новый день. Вокруг царила тишина и покой, но внутри меня зрело беспокойство.

Ам’Нир’Юн нашлась в соседней хижине, в похожем на моё состояние, с единственным отличием — она была полностью одета.

Она сидела с сосредоточенным видом, помешивая что-то в котелке, подвешенном над огнём. Её тёмные волосы были заплетены в тугую косу, а проницательные глаза смотрели в