— Рискованно тебя брать с собою, — буркнул старший княжьего отряда.

Евдокия подняла ладошку, призывая всех к молчанию, а то Юрята уже вскочил, да и Гришка налился краской.

— Бессмысленно идти только разведчику, — постаралась она объяснить воям свою точку зрения. — Что толку от того, что он увидит? Если боярышне нужна помощь, то мы уже запаздываем и нельзя ещё больше медлить.

— Вот именно! Если на Оболенскую напали, то она уже сутки в руках татей, — резко высказался Гусев, чувствуя, что ситуация усложняется и может потребовать от него какой-то деятельности, а он не знает, как нужно поступать, чтобы по уму было.

— Не поспоришь, — мягко согласилась Евдокия и даже покивала, поддерживая его, — но все же есть шанс, что она цела… во всех смыслах.

— В любом случае, после ночи бок о бок с разбойниками ей лучше умереть, — резко бросил Юрята, и впервые за всё время в его взгляде проявилась жестокая холодность. До сих пор он прекрасно владел собой, а тут проявился …

Воины промолчали. Многие из них признавали правоту Юряты. Кто-то был принципиален в этом вопросе сам по себе, а кто-то сталкивался с тем, как общество жестоко затравливало порченых знатных дев и успокаивалось только тогда, когда их увозили в монастырь.

Дуня не стала опровергать слова Юряты, понимая, что категоричность подобных суждений пройдет только с опытом. Она вопросительно посмотрела на старшего, ожидая его ответа.

— Евдокия Вячеславна, ты же уже всё решила? — чуть подумав, спросил он, стараясь не пересечься взглядом с её воями.

Она всё-таки посмотрела на своего Григория и, глядя на него, сказала: — Так правильно будет, — и кивнула старшему.

— Что ж, тогда завтра затемно выдвигаемся обратно и вместе идём по следу. Только слушаться меня во всем.

— Буду слушаться, — подтвердила Дуня, одобрительно кивнув княжьему воину.

— Бред! — раздраженно воскликнул Юрята и перевёл взгляд на молчавшего Гаврилу. — Ну скажи ты ей, чтобы не лезла куда не надо!

— Не тебе решать, как должно поступать боярышне, — отрезал Златов и ожег гневным взглядом Юряту.

Гаврила не сомневался, что попавшую в беду боярышню надо выручать. Он как представил, что на ее месте могла оказаться Евдокия или его маленькая сестричка, так на любое иное мнение ему стало плевать. Лишь бы жива была, а об остальном женщины сами подумают.

Дуня видела, что Гусев едва сдержался, чтобы не обозвать Гаврилу сопляком, но её друг тоже сдерживался и от него веяло силой. Дома она слышала, как Василиса расспрашивала его дядьку о службе и поняла, что взаимовыручка и боярская честь для Гаврилы не пустой звук. Евдокия решила, что бояричу сейчас непонятно,почему Гусев ищет доводы за то, чтобы продолжить путь, а не придумывает наилучшие возможности для поиска пропавшей боярышни.

— Вот и ладно, — миролюбиво произнесла она, предотвращая назревающее противостояние и на всякий случай развеяла все сомнения старшего словами: — Князь придаёт большое значение безопасности дорогам, и если Еленка попала в беду вблизи Москвы, то он будет в ярости.

Воин понимающе кивнул. Боярышня подсказала ему ещё одно обоснование по какой причине он не продолжил путь в Дмитров. Остальные после Дуниных слов тоже посмотрели на случившееся с другой стороны, и сомнений больше не было.

Ночью не спалось только Пушку. Он разыгрался и скакал, как конь. Дуне пришлось сказать Ванюшкиному дядьке, что котик обнаружил мышь и охотился на неё, чтобы пестун не вышвырнул его в коридор. Хотя вряд ли дядька поверил в кошачью охоту, зная паскудный характер вредного Пушка. Маша избаловала его, и когда отвезла кота к мужу, то все мужчины в доме вздохнули с облегчением.

Утром, ещё затемно поели, погрузились в сани и выдвинулись обратно. Дуня терпеть не могла вставать так рано и выбираться на холод, но дело прежде всего. Вскоре начало светлеть и как раз подъехали к увиденным вчера следам.

— Вперёд пошлю тех, кто читает следы, а мы выждем немного, — пояснил свои действия старший княжьих воёв.

Ожидание продлилось около двух часов. Даринка первая начала обустраивать временную стоянку. Натаскала веточек, разожгла костерок, вскипятила воду. Ее поддержал Гаврилин дядька: притащил сухостой, утоптал площадку вокруг костра, слепил из снега сидение, накрыл лапником и шкурой.

Воины неодобрительно посматривали на суетящуюся Даринку, но вскоре боярышня с братом устроились возле огня, и это оправдало всю её суету. Бориска заслуженно получил разогретый отвар, поделился с Гаврилой, и сидел довольный.

Парочка проезжающих мимо крестьян на дровнях чуть не свернули шеи, разглядывая остановившийся посреди дороги боярский караван. Воины узнали, откуда они едут и куда, какие округ стоят деревеньки, поспрашивали их о чужаках.

Горячий отвар из травок и домашние пироги скрасили ожидание. А когда вернулись разведчики, то все быстро собрались.

— Мы нашли, где тати провели ночь, — доложил следопыт.

— Дальше не проведали?

— Следы повели в лес.

— Потеряли их? — с досадой воскликнул Ванюшка.

— Не-а, но дальше лучше вместе идти, — поглядывая на старшего, ответил следопыт.

— Мы отстаём от них на день пути? — задумчиво произнесла Дуня.

— То так, боярышня, — подтвердил воин, принимая от Даринки кружку с горячим напитком.

— А ночевали они в лесу? — вновь задала вопрос боярышня.

— Дом на отшибе разорили.

— Та-а-ак, а не про него ли говорили те крестьяне? — продолжила спрашивать боярышня, не понимая почему остальные не засыпают вопросами разведчиков. Неужто им и так всё понятно?

— Скорее всего, — кивнул старший и Дуня выдохнула.

— Похоже, что они идут в сторону Литвы, — произнес Гаврила.

— Или Твери, — добавил Юрята.

— Узнаем, когда догоним и побьём татей, — воинственно воскликнул Ванюшка.

— Боярышня, — занервничал старший, — то не просто тати могут быть, а боярские отряды.

Юрята Гусев согласно кивнул. Если разбойничает знатный человек, то за него можно взять выкуп.

— Разберемся, когда догоним и побьём, — садясь в сани, поддержала она порыв брата. Ванюшка же пересел на коня и двигался рядом.

Вскоре Дуня сама увидела, как пировали лихие люди. Вроде бы ничего не пожгли и трупов не было, но выбитая дверь, разбросанные кости забитых и разделанных во дворе животных, множество свежих звериных следов говорило о том, что тут хозяйничали чужаки, и место больше не жилое.

— Боярышня, слышишь? — тихо спросила дрожащая Даринка.

— Ничего не