24 декабря 2773 года

– Я должен поговорить с Сольвейг, жди меня здесь.

Брат кивнул, я вышел из комнаты. И вдруг я лицом к лицу столкнулся с ней. Сольвейг стояла перед моей дверью с поднятой рукой, собираясь постучать. Мы оба замерли от неожиданности, но через мгновение она тихо спросила:

– Можно зайти?

Я, открыв рот, замотал головой:

– Давай лучше поговорим в твоей комнате.

Она удивленно и немного нахмурившись посмотрела на меня, после чего кивнула, и я направился за ней. Зайдя в комнату, она села в мягкое кресло, рядом с которым стоял небольшой столик. По другую сторону от этого столика было еще одно кресло. Я сел, и пару минут мы молчали. Кресла были развернуты на три четверти по отношению друг к другу. Краем глаза я видел, что Сольвейг смотрит куда-то вдаль. Я поднял глаза и увидел, что почти на всю стену комнаты был иллюминатор. Перед нами открывался удивительной красоты вид.

– Невероятно, правда? – спросила она негромко.

– Да, это прекрасно… – ответил я, задумавшись.

– Как только ты встретил своего брата, а потом и родителей, мне стало не по себе. Я была очень рада, но… Я знала, что втянула тебя в такую жизнь, где чаще обычного придется делать выбор. Непростой выбор. Я никогда бы не позвала тебя в команду «Чайка», если бы… Но ты был один, ты был не такой, как те, кто тебя окружал. И когда ты появился здесь, все стало по-другому… Я почти не заметила ухода Нэма и Бернхарда. Ты стал всем, ты один заменил все. Я чувствовала, что ты счастлив. Я тоже была счастлива, но теперь… чувствую, как ты обеспокоен. Я обеспокоена не меньше, ведь не хочу, чтобы ты потерял то, что так дорого для тебя, и чтобы твоя семья потеряла тебя.

– Спасибо… – сказал я, повернувшись к ней.

Она все еще смотрела вдаль, в бескрайний звездный поток, уносящий в неизвестность наши жизни.

Я глубоко вдохнул, пытаясь собраться с мыслями:

– Благодаря тебе я нашел семью, нашел себя. Ты подарила мне другую жизнь. И я счастлив, что я здесь, с тобой.

Она медленно повернула голову в мою сторону, в ее глазах я увидел тень отчаяния.

– Что бы ни случилось, я благодарен судьбе за это.

Она попыталась улыбнуться, но, отведя взгляд, спросила:

– Когда мы встретились у дверей твоей комнаты, ты направлялся ко мне?

Я кивнул:

– Трани здесь…

Она посмотрела на меня.

– Но я ничего не знал об этом, – поторопился объяснить я.

– Я поговорю с правителем… – сказала она, вставая с кресла.

Пожелав спокойной ночи, я ушел. Я не хотел спать, хотя, скорее, не мог. Мысли не покидали меня. Я решил прогуляться по кораблю. В одном из коридоров я увидел Вигмана Адальберта, сидевшего на диване рядом с иллюминатором. Он был все так же задумчив, но, заметив меня, пригласил сесть.

– Удивительно… – протянул он, – в начале пути ты и представить себе не можешь, что уготовила тебе судьба.

Я кивнул, а он, взглянув на меня, спросил:

– Ты о чем-нибудь жалеешь?

Его вопрос застал меня врасплох. Я задумался и понял, что не жалею ни о чем. В этот момент мне на душе стало очень легко. Появилось осознание того, что я как будто бы тонул все это время и, будучи уже почти на дне, смог вынырнуть. Вдох…

– Нет, – я посмотрел на него другими глазами, нежели пару минут назад, а потом осторожно спросил, – а ты, Вигман? Ты жалеешь о чем-нибудь?

Он отвернулся и, несколько секунд помолчав, ответил:

– Все так, как должно быть. Если бы что-то было по-другому, не настал бы этот момент, – он вновь замолчал, но вскоре продолжил. – Я не жалею, но не все так, как мне бы хотелось. Есть то, что мне хотелось бы изменить…

Когда я вернулся в свою комнату, Трани уже спал. Я не стал его будить и устроился на диване. После разговора с Вигманом Адальбертом я чувствовал себя освободившимся. Мысли больше не мучили меня. Они не пропали, но их разрушающее влияние прекратилось.

Меня разбудил брат. Оказалось, что я проспал всю ночь и весь день. Уже настал вечер. Меньше чем через час мы должны были приземлиться на планете Фео. Трани рассказал, что днем Сольвейг отвела его к правителю и они решили, как провести его в штаб «ЕО».

– Он был очень недоволен, что уж тут говорить… – сказал Трани, когда мы покидали мою комнату. – Я все время буду находиться с ним и его женой. Они представят меня как своего сына, так я буду в безопасности.

Когда мы пришли в центральный зал, то увидели, что Сольвейг и Вигман Адальберт уже там. Они были одеты в длинные темно-синие плащи с капюшоном, на спине был изображен символ планеты Лагуз. Через несколько минут в зал вошли Хэйнрик Хэймир и его жена. Посмотрев на всех нас, он кивнул, указывая идти за ним. Мы приземлились.

Все было так, как и говорил правитель. Стоянка кораблей находилась на территории, огороженной высоким забором, а примерно в двух милях от этого места возвышалось здание штаба «ЕО». Нас проводили к эиркарам, и вскоре мы уже были у входа.

Здание штаба оказалось невероятно огромным, возвышаясь на сотню этажей вверх, и казалось, будто оно опора облачного неба, которое вот-вот обрушится на нас. Здание было построено из темно-серого, почти черного камня. Прямые, четкие линии и острые углы как нельзя точно передавали образ «ЕО». Внутри все было так же, как и снаружи.

Мы прошли несколько залов. Хэйнрик Хэймир обмолвился парой слов с представителями «Единого Ока». Через час мы уже были в Доме сенаторов. Он выглядел почти так же, как и центральный штаб, только гораздо меньше. Там мы присоединились к другим сенаторам.

Все находились на первом этаже в зале у центрального входа, когда появился представитель «ЕО» и объявил, что собрание Сената начнется не утром, а ровно в полночь. Время было уже без двадцати двенадцать. Так что мы сразу направились в штаб.

Все происходило как в тумане. Я не знал, чего ждать.

Сознание вернулось ко мне, когда мы вошли в маленькую комнату без мебели с деревянными темными стенами, которые поблескивали бордовым цветом, и оказались у массивных дверей в зал, где должно было начаться собрание Сената. Здесь были только представители сектора «Лагуз». У самых дверей стоял Хэйнрик Хэймир с женой и Трани. Позади них – Сольвейг и Вигман Адальберт, капюшоны закрывали их лица. Я стоял чуть дальше, между ними, а по обе стороны от меня стояли наставники. Вигман Адальберт посмотрел на часы. В тот же момент мы услышали сигнал, который длился около пяти секунд. В этот момент Вигман медленно повернул голову и посмотрел на Сольвейг.

25 декабря 2773 года

– С днем рождения, Сольвейг, – тихо сказал Вигман Адальберт, а Сольвейг не шелохнулась, будто вовсе ничего не слышала.

Двери в зал распахнулись.