Нащупываю автомат и с трудом отрываю себя от пола. Беззвучно вопя от боли, направляю ствол на Ингу. Секундная пауза на осознание мизансцены. Затем более долгая заминка на внутреннюю борьбу с отчетливым желанием пустить идиотке кровь.

Задавив пугающее чувство, я тут же зло сплевываю и перевожу оружие в сторону осыпавшейся витрины. Враг там, а Инга… Инга сидит на коленях, испуганно округлив виноватые глаза. Бледная от страха, она мелко трясет головой и лопочет что-то несвязное. То ли «я случайно», то ли «я не хотела»…

Рядом с девчонкой возвышается гордый Илья, в его жадных руках сразу два пистолета. Правда, глаза парня косят под подозрительным углом – взгляд «сверху-вниз» зацепился за обширное декольте Инги и там и остался, запутавшись среди холмиков и ложбинок.

– Илья! – гаркаю командно.

Бравого сержанта из меня не получилось, надорванный голос срывается в свистящее сипенье. Прочищаю саднящее горло, морщусь. Заодно бросаю взгляд на дергающее болью плечо. Вроде ничего смертельного – вспоротое мясо и кровящая подпаленная борозда в полсантиметра глубиной. В мирное время – жесть и ужас. В час икс – ерунда и царапина. Рука шевелится, бить-стрелять могу. Будем жить!

– К-хммм… Хватай воду и контролируй выход! По моей отмашке – уходим! Инга, к-хмм, твою же мать! Чтоб ты жила триста лет…

Я замолкаю, не находя приличных слов.

Девушка уже пришла в себя и, еще раз виновато моргнув, потянулась к Илье за своим пистолетом. Оценив направление его мгновенно вильнувших глаз, брезгливо поморщилась.

– Извращенец малолетний!

Рывком запахнув футболку, вновь требовательно тянет руку. Юный химик замялся на секунду, затем почему-то вздрогнул и глянул Инге за спину.

Дернулись все, поворачивая головы и высматривая опасность.

Лишь боковым зрением я зацепил движение, заметив, как Илья ловко меняет местами пистолеты в руках и возвращает Инге ствол с меньшим боекомплектом.

Демонстрирую пацану кулак – я все вижу! Кулак выглядит пугающе – грязный бинт, сбитые костяшки, подсыхающая кровь, следы ожогов и многочисленные ссадины.

Илья дурашливо отдает честь, подхватывает пластиковую связку воды и бежит к дверному проему.

Хм, девять литров, а он даже не мяукнул от нагрузки. Для четырнадцатилетнего ботана – это как-то слишком круто.

Притормаживаю дурня, готового вывалиться прямо на крыльцо.

– Осторожно, Ил! Присмотрись там к дивану у костра, на нем кто-то из хаджиевцев спал!

Илья тормознул и обернулся с довольным видом. Кличка «Ил» ему понравилась.

Утер сопли под носом, отчего над губой появились кровавые усы. Беспечно махнул рукой и кивнул на валяющуюся у входа полицейскую дубинку. Твердая резина была покрыта бурыми комковатыми пятнами с налипшими черными волосами. Несколько мух уже алчно кружились вокруг.

– Ты про Рафика Некроманта, что ли, о котором Инга вспоминала? Расслабься, командир! Твою спину прикрывает Ил-штурмовик! Азохен вей! Летающий танк, смерть фашистам! Ты ведь не подумал, что я от страха задержался? И правильно – я тылы зачищал!

Илья цвиркнул слюной сквозь зубы, доводя до совершенства образ бывалого аса. Слюна предательски запузырилась и потекла по подбородку.

Пока я с угасающей надеждой пытался истолковать его слова хоть как-то иначе, чем самый очевидный и страшный вариант, Инга подключилась к беседе. Покачав головой, она нанесла моей реальности еще один разрушительный удар.

– Не пузырись, мелкий. От Рафика так просто не избавиться. Зураб при мне его дважды убивал. Думаю, что Хаджиев-старший и сам его побаивался – вот и придирался по мелочам…

По мелочам?! Убивал?

Непонимающе трясу головой:

– И?

Девушка смотрит на меня как на идиота, затем неожиданно улыбается. Где-то даже ласково и нежно. Ага, я ведь туповатый медвежонок… Сильный, глупый, но жутко няшный.

Произносит неторопливо, выделяя слова голосом:

– Так он же НЕКРОМАНТ! А некроса – так просто не убить! Рафик только тем и занимался, что с трупами возился. То резал их, то кровью поливал, а то и вовсе – общался… молча так, страшно… Даже воздух дрожал… Кошки во дворе все седые ходят…

Илья поморщился, передернул плечами. Затем неохотно кивнул, подтверждая сказанное.

– Угу, глядел я как-то ночью в окошко… Зачем? Да не суть! Так вот, поймали хаджиевцы пацана детдомовского… Обычно они их не трогают, опасаются, видать. Но тут не срослось что-то. Короче, отдали его Рафику…

Илья вздрогнул, вновь зябко повел плечами. Затараторил все более бессвязно:

– …а на том месте теперь даже днем какая-то чернота клубится… Собаки кострище обходят, а трупы… они… Да ну на фиг, ведь не может же такого быть?! Кстати, я ведь не просто так мимо спящего на диване пробежать не смог. Узнал его – по кожанке с заклепками и вышитой букве «Р» на спине. Рафик, гнида потусторонняя! А папка мне как-то говорил – паровозы надо давить, пока они чайники!

– И как, удавил? – вновь закрепил я за собой почетное звание тугодума.

– А то!

Илья резко выдохнул, посветлел взором и гордо вскинул руку, изображая пальцами букву «V». «Виктория», победа.

Правда, вид при этом имел несколько бледноватый, да и поглядывать в дверной проем начал заметно чаще и суетливей. Без былого энтузиазма…

Трясу головой. К черту все! Мир сошел с ума – да и хрен с ним! Выжить бы!

Ловлю боковым зрением очередную тень. Вскидываю автомат, но успеваю удержать себя от выстрела. По закону подлости – обязательно бы попал! А подстреленная в полете бутылка с «коктейлем Молотова» – счастье еще то…

Звякнув, очередная поллитровка с горящей тряпкой закувыркалась по ковру. За стеной вновь завопили, обещая и предвкушая совсем уж нехорошее и противоестественное.

Раздраженный хищник в моей голове недовольно заворочался, сонно приоткрыл глаза. Мир вновь расцвел монохромными красками.

Не раздумывая, сдвигаю флажок предохранителя на одно положение вверх. Тут же бью длинной очередью прямиком сквозь стену, перечеркивая пунктирной диагональю суетливые силуэты. Половина рожка сгорает за полторы секунды.

28… 27… 26… 25… 24… 23… 22… 21… 20… 19… 18… 17… 16… 15… 14… 13…

Пули рвут тонкую жесть сайдинга, легко прошивают утеплитель, изредка рикошетят от несущих балок и жадно, очень жадно впиваются в человеческую плоть.

Оргазмирующий зверь ревет в голове. Каждое попадание резонирует всплеском абсолютного удовольствия.

Фигурки валятся на асфальт, укрываясь за бетонной лентой высокого фундамента. Кто-то неожиданно ловко отползает в сторону, кто-то крутится волчком, пытаясь дотянуться до ужалившей в спину раскаленной осы. Пара-тройка силуэтов замерла окончательно.