Что касается подкреплений, то я попросил не меньше четырех дивизий, Верховное же командование обещало мне шесть дивизий.

Командующий Восточным фронтом начал энергично готовиться к наступлению, руководство которым поручено было генералу Эбену, командующему на злочовском участке (начальник штаба майор Франта). Выполнение артиллерийской подготовки опять вверено было подполковнику Брухмюллеру.

Установка артиллерии и подвоз войск должны были занять около двух недель, так что самым ранним сроком для наступления мы назначили 15 июля. Однако уже с 1 июля началось русское наступление. Между Зборовом и Бжезанами русские ворвались в австрийские позиции. К счастью, головные части германских войск, предназначенных для наступления, уже прибыли в те места. Они тотчас же введены были в бой и 2 июля восстановили положение. Дальнейшие русские атаки, предпринятые с большим порывом, потерпели неудачу.

4 июля начались сильные русские атаки против южной армии графа Ботмера, которые после многодневных боев закончились полным успехом для этой армии.

6 и 7 июля начались атаки против австрийской 3-й армии к югу от Днестра. Эта армия только что была подчинена командующему Восточным фронтом. Мы придали ей одну германскую дивизию, относительно употребления которой мы установили, что она сначала вся полностью будет находиться в резерве и в дело будет введена для контратаки в случае русского прорыва.

За несколько дней до начала русского наступления командующий Восточным фронтом побывал в этой армии, чтобы ознакомиться с состоянием войск и позиций. В общем, он вернулся довольным. К сожалению, австрийское командование не удержало германской дивизии полностью в резерве, а ввело ее сразу в бой; когда же 6-го числа последовал русский прорыв, то войск для контрудара уже не имелось, так как большая часть австрийских войск вообще уже не годилась для активных действий. Германские войска были вовлечены в отступление, фронт 3-й армии отодвинулся за Ломницу, Калуш попал в руки русских, в результате чего положение стало очень серьезно. Если бы не удалось удержать линию Ломницы и взять обратно Калуш, а отступление 3-й армии продолжалось бы, то Стрый, главный тыловой пункт южной армии, и нефтяные источники Дрогобыча оказались бы под угрозой.

Командующий Восточным фронтом вынужден был поддержать 3-ю армию переброской германских войск, но теперь для него встал вопрос, сможет ли он вообще осуществить наступление под Злочовом, которое должно было начаться только после 15 июля.

Новоприбывшая баварская кавалерийская дивизия с резервным гвардейским егерским батальоном были направлены в 3-ю армию, а с ними и еще одна пехотная дивизия. От мысли наступать под Злочовом решено было пока не отказываться. В худшем случае – то есть если бы не удалось поддержать германскими подкреплениями 3-ю армию – имелось в виду с войсками, собранными к 15 июля в районе Злочова, позади нашего фронта, передвинуться к югу и ударить во фланг русским, форсирующим Ломницу.

Баварской кавалерийской дивизии удалось остановить продвижение русских, также было восстановлено и положение под Калушем. Вследствие этого злочовское наступление могло теперь начаться. Приходилось сожалеть о войсках, уступленных австрийской 3-й армии, прежде всего об усиленной баварской кавалерийской дивизии. Командующий Восточным фронтом предполагал с особой тщательностью сформировать кавалерийский корпус и тотчас же после прорыва у Злочова перебросить его на восточный берег Серета, чтобы отрезать русские войска в южном направлении. На долю этого корпуса выпал бы, вероятно, крупный успех.

* * *

Пришлось отсрочить на несколько дней начало наступления, так как ежедневные ливни не давали возможности перевозить тяжести на галицийской глинистой почве иначе, как по шоссе. Наконец, рано утром 19-го числа, наступление началось. Главный удар наносили 1-я и 2-я гвардейские дивизии и 5-я и 6-я пехотные дивизии под начальством генерала Катена.

Командующий фронтом за два дня перед тем отправился в Злочов, чтобы в случае надобности лично распорядиться на месте. Благодаря отличной артиллерийской подготовке, выполненной подполковником Брухмюллером, прорыв вполне удался на протяжении двадцати километров, и первый день наступления продвинул нас на пятнадцать километров за неприятельские линии.

Эта победа была случайно одержана в день заседания рейхстага; некоторые назвали ее поэтому алармистским средством для поднятия настроения. Генерал Людендорф просил меня известить его о ходе операции до шести часов вечера, то есть до того момента, когда рейхсканцлер намеревался выступить в рейхстаге с речью.

Артиллерийская наблюдательная вышка, с которой командующий фронтом и я наблюдали за боем, была связана телефоном со Ставкой, и таким образом уже в пять часов пополудни высшее командование могло в несколько минут осведомить рейхсканцлера об исходе боя.

В течение следующих дней наступление планомерно развивалось. Тарнополь был взят 25-го числа, и, как и предсказывалось, весь русский фронт, до самых Карпат, начал теперь колебаться. Нам пришлось немного еще поволноваться, когда 21-го числа сильной атакой около Крево, южнее Сморгони, русским удалось прорвать наш фронт и оттеснить одну ландверную дивизию, сражавшуюся, впрочем, блестяще. Мы не могли там немедленно помочь: понятно, что лишь через несколько дней могла туда подойти одна сейчас же отправленная дивизия, освободившаяся благодаря началу общего русского отступления. До того времени 10-я армия должна была сама себе помочь, что она и сделала. Сильным артиллерийским огнем нам удалось задержать русских, проникших в наши позиции, и в конце концов принудить их снова отдать занятые ими окопы. Русская армия много потеряла вследствие революции в моральной стойкости – раньше же наше положение могло бы стать тут несколько более тяжелым.

Одновременно с началом русского отступления в Галиции союзные войска, а именно южная армия, австрийские 3-я и 7-я армии, начали преследование. В первых числах августа преследование достигло Збруча, и за исключением незначительной части вся Галиция и Буковина были теперь очищены от русских.

На этом операция, к сожалению, и остановилась.

Наши войска слишком удалились от своей базы, подвоз не поспевал, а австрийским войскам, расположенным дальше к югу, не хватало необходимой энергии для дальнейшего развития успеха. Не удалось осуществить попытку Верховного командования распространить удачу злочовского прорыва также и против румынской армии, хотя с этой целью на румынский фронт направлен был на подкрепление германский альпийский корпус; румыны сами перешли в наступление и местами даже достигли некоторых успехов.

Когда в первых числах августа очевидно стало, что до восстановления железнодорожных путей и думать нечего о продолжении преследования в Галиции, генерал Людендорф вызвал меня к телефону. Нам обоим было ясно, что восстановление это займет довольно продолжительное время и что было бы жалко оставлять войска так долго в бездействии. Генерал Людендорф сказал мне, что при данном положении вещей на западе он не может заранее сказать, надолго ли ему можно будет оставить у нас подкрепления, присланные для прорыва под Злочовом, но что очень было бы желательно в непродолжительном времени нанести русским еще один сильный удар, чтобы этим ускорить разложение русских войск. Поэтому он спросил меня, возможно ли, по моему мнению, с имеющимися в нашем распоряжении силами выполнить старый излюбленный план командующего Восточным фронтом: перейти Двину и занять Ригу. Если возможно, то он, генерал Людендорф, попытается еще на некоторое время оставить подкрепления у нас на фронте. Я, конечно, ответил утвердительно.