Чейз пригласил меня на сегодняшнюю вечеринку в его доме. Интуиция подсказывала, что это плохая идея, и категоричный отказ уже вертелся на языке, когда подруга обожгла меня взглядом, потратив пару секунд на убедительность послания, и сразу же вернула внимание к предмету своего обожания. А он, этот «предмет», быстро оценил ситуацию и сделал предложение Терри присоединиться ко мне.

Вечеринки не для меня. У меня уже имелся неудачный опыт.

Но Терри не замолкала. У неё была совершенно невыносимая привычка болтать без умолку!

– Слушай, может мы хотя бы это обсудим?

– Нечего обсуждать.

– Пойдем… Это же вечеринка!

– Терри-и-и, сегодня у меня выходной…

– Давай, ну не будь занудой!

– Я подумаю, хорошо?

– Нечего думать! Мы едем туда и точка. Ты вообще представляешь, что это за приглашение! Чейз Бэнкс пригласил нас! Я никогда в своей жизни не бывала и не побываю на такой вечеринке, Ина. Никогда. Это настоящее чудо! Понимаешь? Господь – Бог наш, тот ещё скряга, но я, мать его, заслужила, и он об этом прекрасно знает!

Я молчала, но Терри не унималась:

– Обижусь! И тогда ты никогда не узнаешь о моем новом бойфренде. Невероятно сексуальном бойфренде!

Я не выдержала – хмыкнула, посмеиваясь. Вот это, действительно, страшная угроза!

– Хорошо. Чувствую, что точно помру без пикантных подробностей о твоей сексуальной жизни.

Мы расхохотались.

– Ты не пожалеешь. И, кстати, сможешь надеть свои обновки.

Согласилась и в глубине души я очень надеялась, что она окажется права.

* * *

Вечером я свернула на открытую подъездную дорожку, с обеих сторон обсаженную высокими деревьями.

За поворотом открывался вид на впечатляющее современное здание. Но сегодня весь особняк выглядел как квинтэссенция дома для вечеринок: опутан мигающими гирляндами, на первом этаже все окна были освещены, а парадные двери настежь распахнуты.

Громкую музыку иногда перекрывали женские визги.

Собственность Бэнксов простиралась на двух уровнях и была построена из тёмного дерева и стекла, с прямой крышей и панорамным балконом, охватывающим большую часть верхнего уровня.

Машины были беспорядочно припаркованы на усыпанной гравием площадке перед домом, и я предусмотрительно съехала на обочину, немного дальше. Хотела убедиться, что меня не зажмут, и я смогу сбежать отсюда в любой момент, когда мне это понадобится.

Восхищённое возбуждение Терри нельзя было скрыть: она, широко распахнув глаза, то и дело озиралась по сторонам, буквально взрываясь от эмоций. Я же скована и напугана, как степной заяц, машинально поправляла подол сарафана, натягивая его край как можно ниже, прикрывая им голые коленки.

В доме куражилась молодежь. Много. Приглашённый DJ крутил современную музыку из импровизированной кабинки на верхней площадке лестницы, а разгорячённые тела толкались внизу под громкие звуки, пульсирующие в пространстве.

Ярко. Шумно. Жарко.

На некоторое время я выпала из реальности, пытаясь справиться с лёгким головокружением, но моментально пришла в себя, когда увидела, как полуголая девица покачивалась в центре гостиной. В такт музыке, она держала в руках початую бутылку коллекционного виски и время от времени прикладывалась к ней, задирая голову. Внезапно она расхохоталась, опознав на дорогущей антикварной люстре свой бюстгальтер.

Терри быстро затерялась в толпе, а я всё яснее понимала, что мне здесь не место.

И готова была уехать прямо сейчас, вот только первым делом мне необходимо было посетить туалет. Пытаясь найти свободный гостевой, сунувшись сначала в один, потом другой на первом этаже, я поняла, что это бесполезное занятие, и, с трудом протискиваясь сквозь плотно танцующих, поднялась на второй.

Здесь было почти тихо. По пять дверей с каждой стороны коридора. Одинаковых. Пыталась открыть все подряд, но комнаты были заняты или закрыты.

Наконец, свободная! И незапертая! Увы, это оказалась не ванная. Это была спальня.

Глава 16.2

Мой взгляд остановился на большой кровати размера «кинг сайз», под чёрным шелковым одеялом и подушками в тон.

То, что именно Чейз Бэнкс – хозяин этой комнаты, понятно по лёгкому шлейфу знакомого мужского парфюма, заполняющего внутреннее пространство.

Тёмный интерьер с чёткими и строгими линиями. Лаконичность и функциональность, всё на своих местах без лишних деталей: глянцевые поверхности прикроватных столиков пусты, на них не было даже пыли; конечно, если не считать единственной нераспакованной пачки презервативов; почти незаметная дверь вела в гардеробную, другая – в ванную; письменный стол; а ещё чёрное американское кресло-«реклайнер» с откидной спинкой и подставкой для ног, стоящее перед гигантским телевизором.

Но это все.

Здесь не было никаких личных вещей.

Никаких видных и памятных предметов у него на столе.

Никаких фотографий в рамках.

Никаких победных трофеев в виде женского белья.

Я уже хотела было пройти в ванную, когда моё внимание неожиданно привлёк совсем незаметный, потому что чёрный на чёрном – блокнот для рисования на кровати. Неуверенно, словно вор, который боится, что его вот-вот застанут на месте преступления, я взяла его в руки, листая страницы. На многих рисунках изображены городские пейзажи, в большинстве своем – это Лондон. Некоторые являются неодушевленными предметами, такими, как удивительно подробный рисунок высоких пустых бокалов в ведёрке со льдом.

На некоторых из них – я.

Моё дыхание замерло на выдохе, когда глаза заскользили по удивительно точному карандашному рисунку: светлые волосы прилипли от пота ко лбу и шее, влажными прядями свисают на плечи; голова слегка запрокинута, ко рту поднесена бутылка с водой, горлышко которой обхвачено моими губами.

Я почти видела, как пойман этот момент, и то, как работало моё горло, когда я глотала, до смешного сексуально.

Я понятия не имела, что он рисовал меня…

Этот рисунок один из. Их много таких.

Вот набросок меня с тележкой «Trolley»…

Вот я протираю шею кубиком льда…

Имеется ещё один – за столиком в ресторане клуба: в профиль; длинные ресницы бросали тени на щёки; я чуть опустила веки, направив взгляд в сторону…

В то время, когда я смотрела на Хантера, Чейз наблюдал за мной.

Меня поразило внимание к деталям. Ведь он смог уловить все эмоции на моём лице! Он видел меня. Действительно видел меня. Всю. Так, как не видят многие другие.

Не удержавшись, провела подушечкой пальца по плавным линиям, которые он нарисовал по памяти.

Чейз исключительно талантлив, у него был настоящий дар запечатлевать на бумаге человеческую сущность.

Думаю, что ему будет неприятно, если он узнает, что я была в комнате без его разрешения, поэтому уже почти закрыла блокнот, когда из него мне под ноги медленно спланировал тетрадный лист. Изрядно смятый, даже не единожды, а потом тщательно отглаженный чьей-то рукой