Маркел по-прежнему молчал. Мурза усмехнулся и сказал:

– Если ты молчишь, значит, тебе нечего мне возразить, значит, твой царь и в самом деле задумал недоброе дело. Но разве царь на такое способен? Или ваш царь уже не царь, а он по-прежнему наш раб, как были нашими рабами его предки?

Вот что тогда сказал мурза. Что тут оставалось делать? И Маркел ответил:

– Нет, ничего недоброго мой царь ни сам не замышлял, ни мне не наказывал. Но то, что он мне наказал, я могу рассказать только вашему хану.

Мурза засмеялся и сказал:

– И ты что, ничтожный, в самом деле думаешь, что наш великий хан захочет тебя видеть?

– Я ничего не думаю, – ответил Маркел. – Кто я такой, чтобы думать? Я только повторяю то, что мной было услышано.

– От кого услышано? – тут же спросил мурза.

Маркел на это только усмехнулся. Тогда мурза резко взмахнул рукой. Стражники тут же схватили Маркела, подняли и потащили прочь. Маркел ни о чём уже не думал, а просто ждал, чем это кончится.

Ну а пока что было так: Маркела вдруг остановили, втолкнули в какую-то каморку и с лязгом закрыли за ним дверь. Маркел немного постоял, ощупал вокруг себя стены, они были голые, шершавые, и опустился на пол. Пол был глинобитный. В каморке было холодно, сыро и совершенно темно. Поначалу ещё было слышно, как за дверью ходят туда-сюда стражники и иногда о чём-то переговариваются между собой, а потом и эти звуки замерли, и стало совсем тихо.

Маркел задумался. Больше всего думалось о том, как это так получилось, что его сразу схватили. Значит, заранее знали, что он едет! Значит, его кто-то предал. А кто? Да тут выбор небольшой – или купец-бухарец, или кто-то из своих, шуянинских. И почему бухарец, это ясно, купцы часто грешат соглядатайством, платят им за это хорошо. Но если предал кто-то из шуянинских, то, значит, измена в крепости, и дальше там может случиться такое, о чём сейчас лучше не думать…

А вот думалось! И даже когда Маркел пытался думать о другом, то его думы всё равно быстро сворачивали то на бухарца, то на шуянинских казаков, а то даже и на самого есаула Шуянина, который, мало ли, не приведи Господь, из-за того, что Маркел начал спрашивать его о том, куда пропал прошлогодний ясак…

Нет, этого никак не может быть, перебил сам себя Маркел. Хотя, с другой стороны, чего только в жизни ни случается. Так что пока лучше не спешить с суждением, а подождать и посмотреть, что будет дальше. И Маркел, тряхнувши головой, сел ровно, подумал, что всё в руце Божьей, и начал читать молитвы, которые помнил. Но, правда, читалось недолго, а после снова думалось то о том, кто это мог его предать, и зачем, и как этот, неизвестно кто, успел обогнать Маркела и первым приплыть в Кашлык, а также почему…

Ну и так далее. И так прошло немало времени, как вдруг послышались шаги, открылась дверь, и двое стражников, уже других, наверное ханских, потому что они были в золочёных халатах, велели Маркелу выходить. Маркел вышел. Ему приказали снять шапку. Он снял. Велели снять шубу. Он снял. Велели снять сапоги… И вот только тут он заартачился, стал вырываться. Его ударили по голове, и он обмяк. С него сняли сапоги и, уже босого, повели куда-то в темноту. Какие у них нравы дикие, в сердцах думал Маркел, зачем перед смертью сапоги снимать, снимали бы уже после того, когда убьют, а так позор какой – босым на тот свет! Прости, Господи! Маркел опять перекрестился и стал читать «Отче наш».

Но дочитать не успел, потому что его опять остановили, повернули, откинули перед ним ковровый полог – и он вошёл в большую, богато убранную хоромину. Света в ней почти что не было, а только там-сям горели плошки. А посреди той хоромины, на короткой золочёной лавке, с золочёными же подлокотниками, сидел совсем ещё не старый человек в золочёном червлёном халате и в высокой соболиной шапке, усыпанной драгоценными каменьями.

– Ниц, собака! – злобно прошептали сзади.

Маркел опустился на колени. А тот человек на золочёной лавке – нет, на троне, конечно, подумал Маркел, – а тот человек усмехнулся, огладил коротко стриженную бороду и сказал:

– Вот ты какой, царский посол. Босиком и без шапки. А где твоя сабля?

– Я не посол, – сказал Маркел.

– А кто?

Маркел молчал.

– Кто ты? – строго спросил тот человек. – И как смеешь ты являться ко мне, если даже не знаешь, как себя назвать?!

Но Маркел и теперь ничего не ответил. Тот человек снова усмехнулся и спросил:

– Ну а кто я такой, ты хоть это знаешь?

– Знаю, – сказал Маркел. – Ты – великий хан Кучум.

– Царь Сибирский, – прибавил Кучум.

– Царь Сибирский, – повторил Маркел.

– А ты кто? – опять спросил Кучум.

Маркел тяжко вздохнул, но снова промолчал.

– А ты – никакой не купец, а переодетый лазутчик по имени Маркел Косой, – ответил за него Кучум. – Ты из Москвы по царскому велению приехал. По дороге заезжал к Ваське Шуянину, вору главному казацкому, с ним пьянствовал, потом с ним о чём-то сговорился и сюда приехал. Так было?

– Ну, может, и так, – без особой охоты ответил Маркел.

– А о чём у тебя с ним был сговор?

Маркел усмехнулся и ответил:

– Да не было у меня с ним никакого сговора. Ну как бы это я, от самого московского царя по делу ехавши, стал бы с казаками сговариваться? Царь с казаками разве дружбу водит?

– Ладно, – сказал Кучум. – Пусть будет как ты говоришь. Но тогда зачем ты сюда ехал, если не к казакам? Какое ещё у царя тут может быть дело? У него тут никого своего не осталось, мы всех его людей побили.

– Может, побили, а может, и нет, – сказал Маркел. – Об этом говорят по-разному. Иногда даже так говорят, что будто сам Ермак, главный казачий атаман, в живых остался.

– Ермак? – удивлённо переспросил Кучум.

– Ермак, – кивнул Маркел. – Ермак Тимофеев сын, волжский казак и атаман, который тебя побил.

– Нет, – сказал Кучум с улыбкой, – Ермак меня не побивал. Моих слуг побивал, это верно, а я тогда сам ушёл отсюда. А вот теперь вернулся. А где Ермак? Почему он не возвращается и всем нам не показывается, если его не убили?

– Вот меня для того и послали, чтобы я это проверил, – ответил Маркел. – Не верит мой великий царь, что Ермака могли убить, вот он и велел мне ехать к вам сюда и найти Ермакову могилу. А не найду могилу, не поверит.

Кучум заулыбался и сказал:

– Убит, убит! И утонул в реке. Мои люди видели.

– А другие люди говорят, что видели, что он не утонул, – сказал Маркел.

Кучум прищурился и медленно спросил:

– Ты кому больше веришь, мне или тем людям?

– Тебе, великий хан, – сказал Маркел. – И если ты скажешь, что сам видел, как Ермак утонул, то я тебе сразу поверю.