– Это легенда? – перебила Лана. Ее вопросбесспорно был порожден былинным тоном повествования и… вызвал странную реакциюу лесника и олигарха. Оба одновременно засмеялись.

– Нет, это быль, барышня, – сказал ДонирчеммоТомба. – Самая что ни на есть. Думаю, еще можно отыскать людей, воочиювидевших Джа-ламу. Им, конечно, лет под сто, но в горах хватает долгожителей. Аглавное доказательство того, что Джа-лама никакая не легендарная выдумка…

– …будет явлено чуть позже, – перебилОльшанский. – Иначе это нас отвлечет.

– Хорошо, – опять чуть заметно поклонилсялесник. – Тот случай, о котором я вам расскажу, произошел в девятьсотдвадцать третьем году. Джа-лама напал на монастырь Намчувандан. В иные годы онни за что не осмелился бы на такую дерзкую выходку, побоялся бы гневаДалай-ламы…

– Подождите, подождите, – сказал Сварог. –Название монастыря… Где-то я его уже слышал. Причем совсем недавно…

– Совершенно верно, именно недавно, – хитроподмигнул ему Ольшанский. – Я же вам говорил, что нет в этом миреслучайностей и все взаимосвязано. Так называлась храмовая реликвия, хранившаясяв бурятском дацане. Цветок лотоса. Теперь вы понимаете, что, услышав отпришедшего ко мне незнакомца название монастыря, я враз переменил к немуотношение – поначалу-то я был уверен, что он явился морочить мне голову иденьжат срубить. Кстати, с тибетского слово «намчувандан» переводится как«десять сил».

– Так я продолжу, – дождался своей очередилесник. – В иные годы Джа-лама ни за что не осмелился бы на такую дерзкуювыходку, побоялся бы гнева Далай-ламы. В то время Тибетом правил Далай-ламаТринадцатый…

Далай-лама управлял страной с середины девяностых годовдевятнадцатого века и до своей кончины в тридцать третьем году века двадцатого.Его считают человеком, открывшим Тибет для остального мира, хотя точнее будетвыразиться «вынужденно приоткрывшим». Далай-лама во внешней политикепридерживался, как сейчас говорят, системы сдержек и противовесов. В те годы, окоторых вел речь Томба, для Тибета все складывалось очень непросто. Натянутыеотношения с Пекином, постоянная готовность войны с Китаем… А тут еще врезультате Синьхайской революции на свет появляется Южный Китай и егочрезвычайный президент, основатель партии гоминьдан Сунь Ятсен тоже заявляет освоих притязаниях на Тибет. Вдобавок «красные русские», как в Тибете называлибольшевиков, заняли Монголию, приблизились к границам Тибета, разомпревратившись из угрозы далекой и мифической во вполне реальную и близкую. Итут же, разумеется, активизировались англичане, в том веке главные противникирусских на Востоке. Англичан никак не устраивало, чтобы «красные русские» вошлив Тибет и превратили его в плацдарм для дальнейшего проникновения на Восток и,в первую очередь, в Индию. Так англичане стали еще и переворот готовить…

– Простим Донирчеммо его многословие, – усмехнулсяОльшанский, цедя коньяк. – Для него все это крайне важно, и вскоре выпоймете почему. А как потом выяснится, и для нас это не менее важно. Продолжай,Донирчеммо.

Итак, англичане вступают в тайные переговоры с Панчен-ламой,вторым по значимости духовным лидером буддистов: Панчен-лама должен занятьместо Далай-ламы. Англичанам вести тайные сношения очень удобно – Панчен-ламаживет в монастыре Ташил-хумпо в Южном Тибете, его владения лежат на границеТибета с Индией, главной английской колонии на Востоке. Так же удобно будетангличанам в случае чего ввести из Индии в «Снежную страну» экспедиционныйкорпус. Заручившись поддержкой англичан, Панчен-лама начинает объединять вокругсебя недовольных нынешним Далай-ламой.

А при дворе самого Далай-ламы тоже все не слава богу.Ссорятся две могущественные партии: консервативная партия высшего духовенства(партия лам) и сторонники преобразований (англофилы во главе с министромобороны Царонгом). Ко всему прочему, некая часть вельмож вынашивает замыслысоздания так называемого Великого Тибета с присоединением соседних китайскихпровинций и за спиной Далай-ламы ведет поиски сильного союзника за пределамистраны.

Неспокойно и в монастырях. Крупнейший и влиятельнейшиймонастырь Дрепунг в открытую недоволен политикой Лхасы, в окраинных монастыряхволнения, было даже самое настоящее восстание монахов, придерживающихсяпрокитайской ориентации.

– Я вам рассказываю обо всем этом так подробно, –размеренно говорил Томба, прикрыв веки, – чтобы вы поняли, почемуразбойник Джа-лама решился на столь беспрецедентный для буддиста… нет, это слишкоммягкое определение… на столь кощунственный поступок, как нападение намонастырь. Впрочем, слово «поступок» неверное, верное – преступление. Он пошелна это преступление, прекрасно понимая, что сейчас властям Тибета не докакого-то разбойника и все ему преспокойно сойдет с рук… Однако достаточнопредставить себе карту Тибета, как сразу возникает вопрос: почему для нападенияДжа-лама выбрал далеко не самый близкий к его владениям монастырь? И это ещемягко сказано, не самый близкий!

Разное говорят. Кто-то считает, что Джа-лама якобы прослышало несметных сокровищах, хранящихся в монастыре. Например – о неком артефакте,способном одарить владельца силой древних героев… Но большинство людейобъясняло все гораздо проще: Джа-лама оказался в этих краях, преследуя богатыйкараван, а когда по каким-то причинам караван упустил, то выместил злостьнападением на монастырь, оказавшийся на свою беду ближе прочих. К тому же какглаварь он не мог допустить, чтобы рядовые члены шайки разуверились вудачливости своего предводителя… Правда, все почему-то упускают из виду одномаленькое, но очень важное обстоятельство. Часть прозвища разбойникапереводится как «святой». А это означает, он подавал себя людям как истинноверующий, примерный буддист. Преследования властей он не боялся, но ведьнепременно пошла бы молва о том, как он грабит монастыри. Эта молва моглапеременить к нему отношение… даже отвратить от него людей. Нет, чтобы простовыместить злость и успокоить своих башибузуков, «святой-разбойник» скореепредпочел бы напасть на какую-нибудь деревню или даже вернуться ни с чем…

– Я тебе всегда говорил, что это никакой неаргумент, – перебил лесника Ольшанский. – Знавал я преступников,которые прикидывались верующими похлеще этого Джа-ламы, что не мешало импроделывать штуки, перед которыми грабеж монастыря – всего лишь веселая детскаяпроказа вроде игры в куличики… – Он повернулся к Сварогу: – Но вообще-то, мнесразу понравилась идея насчет артефакта. А вдруг, подумал я, артефактсуществует на самом деле и вдобавок до сих пор находится в монастыре? А вотзолоту, сразу сказал я тогда себе и Донирчеммо, в заштатном монастыре взятьсянеоткуда, это все выдумки.

– Я позволю себе продолжить и рассказать, чем всезакончилось, – как ни в чем не бывало сказал Донирчеммо Томба. – Джа-ламапривел примерно около сотни своих людей к монастырю. Оружия у него быловдосталь – в придачу к прочим своим подвигам Джа-лама довольно активноприторговывал оружием: ведь его город-крепость находился возле самой границы…Известно, что его люди были вооружены британскими винтовками «Ли Энфилд», что уних с собой было по меньшей мере два пулемета и динамитные шашки в немаломколичестве. В монастыре же, разумеется, никакого оружия не было, ибо это табу.