Полковник Горовой и капитан Иртеньев взлетели парой и ушли в зону на сложный пилотаж.

Аня видела, как истребители оторвались от полосы после стремительного разбега, пошли в набор высоты и вскоре полностью растворились в небе…

Длинные паузы. Односложные реплики, запросы…

– Двадцать пятый, доложите место…

Подполковник Богданов пришел вместе с Аней. Разница в возрасте и звании не мешала ему испытывать глубокую дружескую привязанность к Матвею и вследствие этого опекать даму его сердца.

– Двадцать пятый, ваша высота?

В эфире шипение и спокойные голоса летчиков. Короткие штатные доклады.

– Что они говорят, я не все могу разобрать? – спросила Аня.

– Стандартный язык радиообмена, но вам, естественно, понять сложно. Прокомментирую по ходу тренировки.

– Двадцать пятый, парой прошу набор в четвертую, – голос Горового.

– Двадцать пятый, парой набор в четвертую разрешаю.

– Будут работать в четвертой зоне, – пояснил Богданов.

– Двадцать пятый, парой зону заняли.

Аня слушала, как переговариваются летчики. Команды подавал полковник; Матвей в основном подтверждал готовность.

– Приготовиться к виражу влево. На месте?

– На месте, готов.

– Вираж влево. Начали… Вираж вправо…

Ане казалось, что она слышит тяжелое дыхание летчиков.

– Горка… Приготовиться к пикированию.

– Готов, на месте.

Богданов подтвердил, что пилоты в данный момент испытывают большие перегрузки.

– Горка 45… боевой на курс 230… как понял?

– Есть боевой на курс 230…

– Вы тоже занимаетесь борьбой? – спросила Аня.

– …Бочку начали… р-раз!.. Будет вираж влево…

– А кто им позволит? – вмешался Нагатин. – Это только земноводным пристало клешнями размахивать, а летчик схлопочет пару раз по кочану и уже не пилот. Травму может заработать, да мало ли что. Физкультура, гири, гантели. Самое большее – волейбол. А кто вздумает фордыбачиться и непорядки нарушать, тому мозги живо вправлю, без всяких единоборств.

– …Боевой вправо… Перестроиться вправо.

– Понял.

– Выполняем полупетлю вправо по команде. Готов?

– Так точно, готов.

– Полупетля вправо. Начали… Р-раз!.. Приготовиться к перевороту. На месте?

– Стою на месте.

– Переворот влево… Начали!.. Обороты девяносто… Петля… еще петля…

– Сколько лет полковнику? – спросила Аня.

– Сорок два. Опытнейший пилот, военный летчик-снайпер – это высшая классная квалификация.

– Сколько еще будет летать?

– Если повезет – до сорока пяти протянет.

– …Горка… Разворот… Р-раз!.. Крен вправо…

Нагатин неожиданно взъярился на кого-то:

– Тридцать шестой, какого рожна на полосе корячишься?! Раздолбай! Рули на стоянку! Да не топчись ты, вражина, у меня шестнадцатый светофора ждет, освобождай рулежку!

– А что потом? – выспрашивала Аня. – Сорок пять – совсем молодой мужчина останется не у дел?

– …Тормоза… р-раз!.. Переход на второй…

– Можно толкнуться в гражданскую авиацию.

– В ГА, наверно, намного легче.

– …Заход… Разворот влево…

– Не скажите. У командира воздушного судна свои трудности. В истребителе мы в ответе только за себя, ну, может, за ученика, если в спарке, а КВС отвечает за сотни жизней. Опять же работа с экипажем, к чему мы, одиночки, не приучены. Не буду строить из себя психолога, пока пытаюсь теоретически влезть в шкуру КВС, да еще беседовал кое с кем из гражданских летунов. У них большая нервная нагрузка. Говорят, человек ко всему привыкает, но для пилота лайнера привычная успокоительная обстановка в полете таит в себе опасность. Нельзя расслабляться и отвлекаться, по этой причине в истории воздухоплавания случалось немало катастроф.

– Вам лучше знать. Я всего лишь обыватель, далекий от авиации. Думаю о Матвее, хочу понять его жизнь, чувства, к чему он стремится, в чем нуждается и что ждет его впереди. Вот вы, Валера, как представляете свое будущее?

– То есть когда воткну штык в землю? Запретный удар, Анечка, стараюсь об этом не думать. Буду летать до последнего.

– Понимаю, гвардия умирает, но не сдается.

– Куда денусь? Направлю стопы в ГА, хотя, будь моя воля, «свисток» свой на пассажирскую тушку или «баклажан» ни за какие блага не променял бы.

– Вы обещали показать мне воздушный бой. Вы заранее обговариваете, кто будет целью, а кто ловцом?

– Вы имеете в виду ролевой учебный воздушный бой, когда заранее известно, кто выступит в качестве цели, а кто в роли истребителя. Да, все действия – заходы, атаки и выходы – заранее обговариваются. Но есть более сложный, непредсказуемый маневренный воздушный бой или групповые бои. К таким допускаются только опытные летчики во время учений на специальных базах, полигонах. В «настоящих» боях выявляется умение, мастерство летчика и возможности его машины. У нас в полку немало закаленных, подготовленных бойцов, Матвей один из них.

– Как вы скромны, Валера…

Пока они беседовали, летчики закончили комплекс пилотажа и повернули боевые машины к аэродрому.

– Пошлепали домой, – сказал Горовой своему ведомому в эфире.

Скоро полковник доложил о входе в глиссаду. РП дал снижение до высоты установленного минимума.

И вдруг скороговоркой голос Матвея:

– Двадцать шестой. Отказ правого двигателя.

Аня ничего не успела сообразить. Она увидела, как один из истребителей накренился и, описав дугу, пошел в противоположную сторону.

– Двадцать шестой, доложите обстановку. – Нагатин заволновался.

– Кренение вправо… Пытаюсь парировать крен… Увеличивается… Отказ системы управления!

– Двадцать шестой, катапультируйся! – гаркнул Нагатин.

Самолет Горового с уже выпущенными шасси пронесся над ВПП и снова ушел в набор.

У Ани в голове затрещало, как в наушниках. Она впала в мучительное, надрывающее душу оцепенение, когда хочешь двинуться, крикнуть – и не можешь, слышала обрывки фраз, резкие команды:

– Иртеньев, за борт! Приказываю! Машину не спасешь! Подумай хотя бы о брате, черт тебя возьми!

Богданов бессознательно впился железными пальцами Ане в плечи.

Все свершилось молниеносно. Звук самолета оборвался. За аэродромом вcполыхнул огненный столб, клубящиеся черные облака поползли в небо, и лишь затем окрестности облетел странно приглушенный звук взрыва.