– Еще на ерунду деньги тратить! Перебьемся. Небось не баре.

– Вы – это еще полбеды. Но что будет с Михасиком?

– А при чем тут он?

– Ребенок ведь не сможет среди таких гор и залежей вещей существовать. Они ведь у вас до потолка. Он захочет на них забраться и обязательно что-нибудь свернет или перевернет на себя.

– Упаси бог! – встревожилась Марина.

Но не успела Мариша обрадоваться, что хоть какие-то человеческие чувства пробудились в этой колоде, как женщина воскликнула:

– Что мальчишке тут делать?

– Но вы же его бабушка.

– И чего? Я уже старая и больная притом женщина. Сама еле поворачиваюсь, куда мне с ребенком возиться, да еще сама знаешь с каким резвым.

– Но что же тогда будет с Михасиком?

Марина явно и сама не знала, что будет.

– Может, мальчишку еще родители Романа себе заберут.

В голосе у нее уверенности не слышалось. Чувствовалось, что Марина и сама не верит, что найдутся дураки, способные взять в наше время заботу о маленьком ребенке. Пусть даже этот ребенок и их собственный внук.

– А если и они не захотят?

– Ну… тогда не знаю. Может, кто из наших родственников желание выразит. Правда, у всех полно и своих огрызков.

– Не поняла… Вы что, даже не уверены, возьмет ваша семья Михасика или нет?

– А чего ты не поняла? Кому он теперь нужен, сирота горемычная? Ни отца, ни матери. Говорила я Наташке, рожай от Генки или от уголовника хоть своего. Так нет же, уперлась! Те замуж ее, видишь ли, не брали, а Ромка согласен был и жениться. Вот она и сказала: хоть за нищего, но замуж. Самолюбивая была она больно, от этого, как я думаю, все и беды.

Мариша услышала из всего сказанного одну фразу.

– Так Наташа и сама толком не знала, от кого у нее ребенок?

Мать покойной кинула на нее острый взгляд:

– Ну, теперь-то уж скрывать нет смысла. Сомневалась Наташка. Она ведь у меня красавица была, успехом у мужиков пользовалась. Какие за ней видные парни ухаживали, не чета этому ее хлюпику, которому она в итоге досталась! И чего она с ним связалась? Далась ей эта печать в паспорте. Что ей, жить с этой печатью? Ведь Генка у нее мужик был что надо. Ну, женат, так что с того? Жена ему совсем не мешала. Он же все время в разъездах, поди там уследи, когда он и впрямь в деловой поездке, а когда с Наташкой в Италии. Или тот же Борис… Вот уж мужчина так мужчина.

– А с ним что не так? Тоже женат был?

– Нет, с ним иначе вышло. Может, он бы и женился, да за решетку угодил. Много ему там светило, Наташка решила с ним не связываться. Тем более что и уверенности, что это точно его ребенок, у нее не было. А с Борисом такие шутки бы не прошли. Уж очень крут он был. Побаивалась его Наташка, по правде сказать, я и сама перед ним робела.

Марише как-то не верилось, что такая самоуверенная колода может перед кем-то там робеть. И она почувствовала невольное уважение к этому Борису. Но в то же время испытала она и разочарование.

– Значит, Борис сейчас сидит?

– Кто тебе сказал?

– Вы.

– Когда?

– Только что! Сказали, что Борис мог жениться на Наташе, но угодил за решетку.

– Верно, посидел чуток. Только недолго. Как я посмотрю, трех лет не прошло, уже снова на свободе. Наташка говорила, что заглядывал он к ней, и, между прочим, не так давно это было.

– А что хотел?

– Что хотел… Наташку и хотел.

– В смысле?

– Да не в том, а всерьез. Мужика, говорит, бросай своего и давай со мной по-старому замутим. Мол, пацан уже есть, вижу, что от меня. Согласен и жениться, коли тебе так охота в официальном браке состоять. Бабла, говорит, у меня теперь немерено, а вот счастья нет. Возраст, говорит, опять же семью охота создать. Сказал, что двух телок после Наташки сменил, никакого сравнения с ней нету. Так прямо и выложил ей, как на духу, тянет меня к тебе, а как увидел, так прямо старые дрожжи поперли, бросай своего малохольного муженька и ко мне перебирайся.

– Выходит, Наташа мужа собиралась бросить?

– Да она бы его запросто бросила, а ребенок? Роман ведь отцом мальчишки по всем бумагам был записан. И потом он очень здорово, скажу я тебе правду, к этому противному мальчишке привязался. Я уж и то ему говорила, Ромка не балуй пацана. А он только отмалчивался.

– Там больше Наташа сына баловала.

– Ну, коли Ромка позволял ей, значит, в душе одобрял. И игрушки он мальчишке постоянно покупал, любил его, точно тебе говорю. Ромка бы возражать начал, коли Наташка бы ребенка с собой забрала в другую семью.

– Надо думать.

– Вот потому Наташка и сомневалась. Одной уйти, сына Роману оставить, так Борис не соглашался. Он ведь тоже ребенка хотел. Понимаешь, вбил себе в голову, что Михасик – это от него сын. Дескать, похож на него. Да и то сказать, и впрямь мальчонка характером в него пошел. Такой же манипулятор и всегда на своем настоять умеет.

Значит, Борис умел настоять на своем. И ему нужен был Михасик. Нужна ли ему была Наташа, разговор другой. Наверное, тоже нужна. Или все-таки не очень? В любом случае Марише казалась необходимой личная встреча с этим человеком.

– Скажите, а у вас координаты этого Бориса есть?

– Да ну, откуда! – отмахнулась Марина.

– Неужели совсем ничего не можете припомнить?

– Разве что внешность. Высокий такой, широкоплечий, в возрасте уже, но двигается легко. Говорил, что в молодости спортом занимался, даже разряд какой-то там имел, но и сейчас поддерживает себя в форме.

– Блондин?

– Лысый. Верней, бритый. Но глаза светлые. Морда круглая. Жрет много. Вот пожрать он любит. Да! Наташа говорила, что есть у него любимое местечко, где он каждый вечер бывает. Хоть гром, хоть молния, а Борис там.

– И что это за место?

– Погоди… Называется оно… дай бог памяти, сколько лет прошло… Ага, вспомнила! Ливерпул!

– Может быть, Ливерпуль?

– Нет, Наташка говорила именно так. Не знаю, пригодится ли тебе эта информация. Может, Борис уже давно сменил точку заправки. Да и вообще, может, этот ресторан закрыт давно.

– А какая у него машина?

– Много, и все разные. Всех не упомнишь. Одна машина мне особенно понравилась, длинная такая, белая, Наташка говорила, что «Бентли».

Белый «Бентли» – это была зацепка, но не так чтобы очень хорошая. Тем более что после отсидки, пусть и недолгой, Борис мог поменять свой автопарк.

Все то время, пока они разговаривали, женщина расчищала место на кухонном столе, чтобы можно было туда поставить две чашки и выпить чаю. Мариша следила за ее приготовлениями с непонятным чувством. Скажите, что заставляло эту женщину притащить к себе в дом все эти вещи? Ведь она испытывала от их присутствия в ее квартире явные неудобства. И все же терпела их. Зачем? Ради чего?