– Одна минута!

Следующий этап подготовки оказался еще более отвратительным. Тюремщики начали обыскивать своих связанных арестантов. Из карманов на снег летели камни, перочинные ножи, какие-то железяки. Некоторые вещицы конвоиры, ухмыляясь, перекладывали в собственные карманы, тщательно ощупывали одежду, шапки, проводили руками вдоль рук и ног. А вот рюкзаки еще раньше все поскидывали в центре поляны – видимо, сюда нам еще предстояло вернуться.

Один из парней, вроде одноклассник Альдонина, связал вместе двух парней помладше и крикнул Бридж:

– Эй, ты! Будешь у меня на подхвате. Под ногами только не путайся, поняла!

Знал бы он…

По ушам стеганул пронзительный свист. Тренер Гай стремительным шагом приблизился к нам и заговорил, как-то особенно чеканя слова:

– Игра начинается. Сейчас девять ноль-ноль, в девять часов сорок минут я жду вас на поляне у развалин царской оранжереи. Напоминаю правила: если опоздаете хоть на полминуты – поражение команды конвоиров. Если хоть один арестант сумеет сбежать – поражение команды конвоиров. Также напоминаю о недопустимости насилия в отношении условных арестантов. Если хоть один предъявит мне след удара или любого другого повреждения – поражение команды конвоиров.

Последняя фраза меня даже порадовала: похоже, этот тип не окончательно раздружился со своими мозгами. А вот стоящий рядом со мной Витька Пронин при этих словах свистящим шепотом выругался, засуетился, полез в карман, при этом не выпуская веревку, которой были связаны руки его арестанта, белобрысого парня без шапки, со злыми насмешливыми глазами.

– Ты тоже мобильник достань, – все еще возясь в карманах, бросил мне Пронин. – И приготовься снимать, если твой чего-нибудь удумает. Может на какой-то камень метнуться и приложиться мордой, понятно?

– А что, всевидящее око на этой трассе не срабатывает? – спросил я.

Витька вытаращился на меня в изумлении:

– К-какое еще око?

– Ну, в смысле камер тут нет?

– Камер нигде нет. Только иногда тренер видит, что произошло, а может и не увидеть, – крайне загадочно отозвался одноклассник, настраивая телефон на режим съемки.

Я обрадовался и свой тоже приготовил: засниму, что тут вообще творится. Уверен, одна только фотка угрюмой колонны связанных пацанов и девчонок взорвет интернет.

Тем временем Альдонин выстраивал нас таким образом, чтобы самые крупные и на вид бойкие арестанты оказались в центре колонны, впереди же он поставил несколько девчоночьих пар, Тасю и толстуху – первыми. Бридж я рассмотрел где-то в середине, затертую между спинами высоченных старшеклассников. Ближе к концу колонны оказались Пронин и белобрысый, сразу за ним Платон поставил меня, позади встали еще три пары. Кстати, у самого Альдонина узника не было, он, похоже, осуществлял общий надзор.

– Выдвигаемся! – наконец крикнул Платон. – Вперед, пошли!

И колонна медленно тронулась. Под ногами была утрамбованная до блеска лыжной «елочкой» дорога, щедро присыпанная утренним снегопадом. Я подумал, как же странно наше шествие выглядит со стороны. Хотя, если не присматриваться, то просто идут ребята, организованно, парами. Интересно, как на нас отреагируют лыжники? Кстати, где они вообще? Обычно в выходные дни лес кишмя кишел ими и эта трасса у них наверняка одна из любимых. Но мы шли уже минут пять – а строились еще больше, – но ни один так и не появлялся.

Белобрысый парень, чей затылок маячил у меня перед глазами, вдруг как-то задергался, склонил голову и задрал левое плечо. Я решил, что у него просто зачесалось ухо или нос. Но Витька вдруг взвизгнул пронзительно:

– Ай, стоп! Тревога!

И бросился на парня, опрокинул его на дорогу. Движение в колонне тут же замерло, все закрутили головами. Немедленно подскочил Альдонин, наклонился, схватил белобрысого за грудки и вернул в положение стоя. Потом тщательно прощупал его матерчатую куртку в районе плеча, запустил пальцы в небольшой надрез и выудил оттуда кусок толстой проволоки сантиметров десять длиной, заточенный с одного конца. Альдонин отшвырнул его в снег и заорал на Пронина:

– Куда смотрел, растяпа? Правил не знаешь?!

Витька даже попятился, лицо сморщилось, будто он едва сдерживал слезы:

– Платон, я пропустил, наверное. Ты меня прости…

– Ладно, идем дальше! – отвернулся от него Альдонин.

И колонна снова двинулась.

– Сволочь, – шипел Витька на ходу и награждал «арестанта» короткими точечными ударами под ребра. Тот только покряхтывал.

– Эй, уймись уже! – возмутился я.

– Ничего, тут следов не останется, – отмахнулся Пронин, но бить перестал. – А чего он, гад, морду себе разодрать хотел? Тогда бы мы сразу продули.

Белобрысый громко хмыкнул, давая понять, что он еще не исчерпал и половины своих задумок.

С широкого пути мы свернули на дорогу узкую, плохо утрамбованную, нетронуто-белую после снегопада. Идти стало сложнее, а Альдонин теперь вовсю подгонял, – похоже, мы отставали по времени. Я все старался разглядеть Тасю, последний раз мне удалось увидеть ее лицо, когда колонна заворачивала, и девочка выглядела очень усталой и измученной.

Арестант мне попался тихий, исполнительный, проблем не создавал, и я в основном занимался тем, что выискивал взглядом поочередно всех наших и снимал происходящее на телефон: многие держали на прицеле своих пленников во избежание «самострела». Странно только, почему до сих пор ни одна из таких съемок не оказалась в интернете. Ладно, моя будет первой, если что.

И вдруг… до моих ушей донеслось негромкое пение, как будто в дальней части леса кто-то включил радио на полную. Сначала я и внимания никакого не обратил, поглощенный съемками и тревогой за Тасю. Но уж очень странно звучал женский голос: вязкий и обволакивающий, он то взлетал вверх, то затихал, словно исполнительнице затыкали рот, и это заставляло мое сердце биться как-то неровно, временами вообще ухать ниже желудка. Прямо передо мной Витька споткнулся, схватился за белобрысого, чтобы не упасть, повернул ко мне побелевшее лицо:

– Начинается…

– Что начинается?

Ответа я не дождался. Зато с передних позиций донесся командный крик Альдонина:

– Всем лечь на землю! Сперва арестантов кладите, а то покалечатся!

– Давай, давай! – заорал Витька на своего узника, наваливаясь парню на плечи. – На колени, а потом падай на тропу.

Моему арестанту и команды не потребовалось, чтобы в пару секунд проделать все то же самое. Парень улегся на снег и подергал за веревку, которую я сжимал в кулаке, призывая меня присоединиться. Но я продолжал стоять, желая сперва разобраться, что происходит. И вдруг увидел их…