– Догадываюсь, – загадочно произнес Леха.

– Ладно, кончайте базар, – поморщилсяГошка. – Ты, Леха, чего-то поперек батьки в пекло полез? Неизвестно ведь,может, они дома сидят. Куда им особенно таскаться-то, надо на месте сидеть,сокровища свои сторожить, чтобы другие не уволокли.

– Обижаешь, начальник! – ухмыльнулся Леха. –По крайней мере полчаса назад никого там дома не было.

– А ты почем знаешь?

– Да уж знаю…

– Значит, врешь, – определила Маня.

– Ничего я не вру! – оскорбился Леха. –Просто, когда Малыга в туалет бегала, а ты на кухню мотанул, я набрал номер, итрубочку никто не снял.

– Ну это ерунда, – разочарованно протянул Гошка. –Может, они в магазин пошли и давно уже дома чай пьют с колбасой.

– Или с пирожными, – мечтательно проговорила Маня.

– Поглядим.

Когда они вышли из метро, Гошка сказал:

– У кого жетон есть? Давайте еще туда позвоним, может,вообще все зря.

Они позвонили, но трубку опять никто не снял.

– Ага, что я говорил! – закричал Гошка. –Давайте-ка побыстрее! Ходу, братцы!

И они припустились бегом, да так, что только ветер в ушахсвистел. Влетев в подъезд, они перевели дух.

– Стойте тут, я поднимусь и позвоню в дверь, – нетерпящим возражений тоном заявила Маня. – Если кто-то дома, девочки они неиспугаются.

– Валяй, Малыга! – вздохнул Леха.

Маня поднялась на последний этаж и с отчаянно бьющимсясердцем нажала на кнопку звонка.

Почти сразу распахнулась дверь. На пороге стояла женщина всиней дубленке и белой шапочке. То ли собиралась уходить, то ли только чтовернулась.

– Девочка, ты к кому?

– Здрасте, я к Марии Харитоновне, – с улыбкойответила Маня.

– Мария Харитоновна уехала в деревню. Ее нет.

– Ой, правда? И давно? А то я болела, давно незаходила…

– Да нет, на прошлой неделе.

– А она мне ничего не говорила… Я у нее после больницыбыла, и она ничего не сказала…

– Ну уж это я не знаю, – нахмуриласьженщина, – мало ли почему она не сказала…

– А когда она вернется? – приставала Маня.

– Не скоро, наверное. Она нам квартиру на два годасдала.

– На два года? Надо же… как жалко.

– Ладно, девочка, ступай, некогда мне…

– Вы извините, но… Можно мне в туалет зайти, а то я недойду, – жалобно прошептала Маня.

– В туалет? Ладно уж, иди. Только сапоги сними.

– Ой, спасибо, конечно!

Маня и сама не знала, зачем напросилась в гости, но неотступать же. Она быстренько скинула сапоги и бросилась в туалет. В этот моментраздался телефонный звонок. Маня прислушалась.

– Алло, – донесся до нее голос женщины. – Да,я. Только что вошла. Да-да, я вам звонила. У нас телевизор не работает, немогли бы вы прийти посмотреть? Звук есть, а изображения нету. Хорошо, япостараюсь. Нет, завтра лучше в первой половине дня. После трех нас не будет. Апосле шести – пожалуйста.

«Три часа!» – возликовала Маня. И выбежала из туалета.

– Ой, спасибо, а то думала, описаюсь! – веселосообщила она, натягивая сапоги. – Большое вам спасибо, я побежала! Досвидания!

– Будь здорова.

Маня вихрем спустилась вниз.

– Ну? Куда ты провалилась? – напустился на нееЛеха.

– Все расскажу, а сейчас я побежала, вдруг она в окносмотрит. Жду вас за углом. – И она опрометью помчалась через двор.

– Во оглашенная, – проворчал Леха.

Но ничего не попишешь, пришлось идти за ней. Маня ждала их,подпрыгивая от нетерпения.

– Ну чего вы тащитесь как черепахи. Я все узнала!Завтра с трех до шести их не будет дома.

– Откуда знаешь?

И Маня поведала им о своем маленьком приключении.

– Выдумка примитивная, но зато сработала… –заметил Гошка.

– Повезло, что ей мастер позвонил как раз в этуминуту, – сказала Маня.

– А может, это никакой не мастер, а, например,сообщник, с которым она шифром разговаривала, – предположил Леха.

– Не похоже, просто у них телик старый, от тети Маши. Наверное,она мастеру позвонила, а у него телефон с определителем, и он ей перезвонил,когда домой пришел. У нас так было, мама несколько раз мастеру звонила и ужерасстраивалась, что никак его не может застать, а он вдруг перезвонил! Мама такудивилась, не сообразила насчет определителя, вот! – единым духом выпалилаМаня.

– Что ж, может быть. А сейчас, значит, ни фига невыйдет?

– Нет, конечно, она же дома, недавно пришла и вряд лискоро уйдет. Просто все откладывается до завтра. И хорошо, можно школу непрогуливать. Мне сегодня еще с Сашкой объясняться, – с тоской произнеслаМаня. – Ладно, поехали домой.

Когда Гошка вошел в квартиру, то сразу услышал на кухнеголоса. И увидал на вешалке умаровскую куртку.

«Ничего себе, – подумал он, – и что он тут торчит,делом бы лучше занимался, умник несчастный».

Из кухни выглянула мама:

– Гошенька, ты что-то быстро… Не попали в кино?

– Нет.

– Ты голодный?

– Да.

– Вот и хорошо, иди мой руки, сейчас поедим…

Умаров встретил его смущенной улыбкой:

– Что, брат, удивляешься? А мы с твоей мамойразговорились, даже общих знакомых обнаружили, ну вот… я и засиделся…

Гошка молча доставал тарелки из буфета, а мама хлопотала уплиты. Потом они втроем поели. Гошка все время молчал, а мама и Умаров смущеннопытались поддерживать непринужденную беседу, что у них плохо получалось.

«Ну вот, я уже лишний, – с горечью подумал Гошка.Странно, за мамой часто ухаживали, но он никогда не думал, что кто-то из этихмужчин может потеснить его, Гошку, на второе место в маминой жизни. А сейчасему так показалось… Короче, он отчаянно ревновал маму к Умарову и ужасно хотелдосадить этому нахальному сыщику, который, вместо того чтобы заниматься сыском,сидит тут и пялится на нее… – Ну ничего, завтра мы, наверное, кое-чтоузнаем… и вот тогда посмотрим, кто из нас умник. Я знаю, мама любит умныхмужчин, и если окажется, что Умаров не больно-то…»

– Ну, Юлия Александровна, мне пора. Я знаю, неприличноуходить сразу после еды, но ничего не попишешь, придется нарушить приличия. Выменя простите?

«Ишь, как поет», – со злостью подумал Гошка.