А ещё – подрагивающие ладони, бессильно опущенные плечи, вздымающаяся от тяжелого дыхания грудь и широко распахнутые, полные страха, настороженности и непонимания глаза.

Невинный, наивный, растерянный вид не будущей королевы – брошенной всеми на произвол судьбы девочки.

Именно последняя мысль и отрезвила. Заставила моргнуть, ещё раз, прогоняя пьянящее наваждение, и взглянуть на себя иначе. Я не счастливая невеста и любимая будущая жена. Меня пленили и лишили права выбора.

Но если Агвид рассчитывает на слепое подчинение… То он его получит. По крайней мере, сейчас мне придётся уступить, и в последующем тоже, чтобы в конце концов ослабить его бдительность и… И не знаю, что там дальше. Побег. А вот за ним… об этом я подумаю позже. Значительно позже.

Портал прямиком в столичный храм ждал в саду, куда меня в гордом одиночестве сопроводила суровая дворцовая стража. Представлял он из себя ровный вертикальный овал выше человеческого роста с горящими символами по краю. Как пентаграмма. Или зеркало с искусно оформленной рамой. Только там, где должно было быть моё отражение, имелись мутные серо-зелёные разводы.

Вооружённые, облачённые в начищенные до блеска доспехи мужчины встали кругом, взяв в кольцо меня и волшебную диковинку. Никто и слова не проронил, и было у меня нехорошее предположение, что стража смолчит, даже если я задам им прямой вопрос.

Сложив два и два, приняла решение, которого от меня и ждали. Расправила плечи, подняла голову, искренне постаралась скрыть страх и волнение. Постаралась ещё раз, вдохнула, выдохнула.

И сделала два шага вперёд. Первый, крохотный, на землю перед порталом. Второй уже сквозь натянутую размытую поверхность.

Думала, по ощущениям это будет похоже на погружение под воду, даже дыхание невольно задержала, но портал, приветливо негромко зашипев, лишь слегка похолодил всё тело, будто ветерок подул.

Вышла я уже в храме. Большом, златокаменном, залитом разноцветными из-за витражей солнечными лучами. С куполообразными потолками, лестницей уходящими высоко вверх. С цветной мозаикой на полу и стенах, собирающейся в явно исторические сюжеты.

С алтарём в дальнем конце, в пятидесяти шагах от меня, у которого уже ожидал спокойный, невозмутимый, непобедимый риян Йорген в белоснежном костюме. И старающийся не дрожать бодрый старик в серой хламиде за ним.

А по обе стороны от прохода, по которому мне полагалось величественно прошествовать к будущему супругу, стояли люди. Самые обычные, даже близко на аристократию не похожие. В чистой, но заметно поношенной одежде, рубахи и брюки у мужчин, потёртые, поблекшие от многочисленных стирок платья у женщин.

Но меньше всего меня интересовала их одежда, кольнуло другое. Точнее даже два момента.

Первое, между мной и стоящими не было никакой преграды, даже стражи. Любой из них мог протянуть руку и запросто коснуться меня.

Это не сильно тревожило бы, если не второе – направленные на меня взгляды. Напряжённые, недружелюбные, настороженные.

Агвид ошибся, сказав ночью, что народ пожалеет пленённую сиротку. Они мне не доверяли. Они видели во мне если не прямого врага, то того, кто стоит на его стороне.

И это действительно заставило нервничать. Боюсь, слишком заметно.

Растерявшись под десятками, если не сотнями тяжёлых взглядов, я осталась стоять на месте, даже когда за спиной гулко лопнул портал, отрезая все пути отступления. Глаза прыгали с одного лица на другое, с мужчин на женщин, стариков, подростков, детей. В глазах этих крох не было ледяной ненависти, напротив, намёк на любопытство, но, подражая взрослым, они старались скрыть его за хмуростью и настороженностью. Особенно старалась малышка лет семи с двумя на удивление длинными и толстыми светлыми косичками на плечах. Озадаченно морщина нос, надувала губки, держала брови у переносицы.

И тут в звенящей тишине храма раздалось нарочито ленивое, насмешливо-пренебрежительное:

– Любовь моя, смелее. Единственный, кто может тебя здесь покусать – это я, если ты и дальше будешь мяться в нерешительности.

Перемена была молниеносной! Не моя, нет, я едва ли обратила внимание на слова Агвида. Люди вот обратили. И внимание, и взоры свои с меня на него перевели. Гневные, осуждающие, неприязненные. А будущему королю ничего, стоит, ухмыляется, показательно только на меня глядит.

Мне к нему идти и пришлось. Изо всех сил стараясь сохранить невозмутимый вид, не дрожать, не опускать голову, не отводить взгляд. Не путаться в юбке. Не плестись и не стоять на месте, а изображать подобие величественного шага.

Но с каждым новым шагом меня, боюсь, трясло всё заметнее.

И это стало ещё одним поводом для сочувствия. Теперь на меня смотрели с жалостью, за меня переживали, обо мне беспокоились. Сильнее с каждым шагом.

А в момент, когда я преодолела двадцать три шага, что-то вдруг изменилось.

Мелькнуло в уголке глаза, царапнуло край души, заставило остановиться и неосознанно повернуть голову, провожая странную тень взглядом. Сквозь тела, в толпу. На мужчину.

Уже практически старик, осунувшийся, сгорбленный, сжимающий в руках старую вязаную шапку, слегка пошатывающийся без крепкой опоры и облизывающий пересохшие губы.

Но не он привлёк моё внимание. Точнее, не сам он, а то, что незримыми чёрными змеями клубилось вокруг.

– Разойдитесь, – попросила я негромко и смело сошла с дорожки в толпу.

Удивлённые, недоумевающие, зашушукавшиеся люди запоздало расступались, а я шла. Уверенней, чем к алтарю. Быстрее, целенаправленнее.

И только когда остановилась перед стариком, краем сознания отметила, что видела его сквозь все эти тела столь же отчётливо, как видела сейчас. Словно и не было никаких преград.

– Что же ты, девочка? – забеспокоился пожилой мужчина, невольно отступая на неровный шаг назад.

– Пожалуйста, не волнуйте, – я и сама с этим прекрасно справлялась. В смысле, волновалась ужасно, а почему – до конца и не понимала. – Кажется… вас прокляли.

Слаженный испуганный вздох прозвучал со всех сторон, но тут же смолк под звенящим голосом Агвида:

– Аллисан, отойди немедленно.

– Нет-нет, – поспешила я успокоить и его, и тех, кто уже спешно отступал. – Это не заразно, оно…

Не договорила. Поддавшись внутреннему порыву, точному знанию того, что следует делать, шагнула к посеревшему от ужаса мужчине, протянула руку и легко, как ленту, перехватила одну из чёрных змей. Очень удивилась, когда оказалось, что она одной и была, просто длинной настолько, что в пять колец оплетала несчастного.

Сжала холодные пальцы и ледяной, пугающе пульсирующий жгут не существа – проклятья. Чёрного, гнилого, страшного.

Осторожно потянула, менее всего рассчитывая на то, что змея вдруг нездорово изогнётся и обернётся шелковой нитью. Но я не возражала, так даже удобнее было.