– Хотел убедиться, что ты жива, – шепчет он.

Я сжимаю руку парня, не давая уйти. Я и понятия не имела, как сильно мечтаю увидеть его вновь, чтобы убедиться, что между нами все по-прежнему. Не знаю, с чего я решила, будто что-то должно измениться. Может, потому что прошлая ночь была другой. Макс извиняется перед Энди, несмотря на то что готов умереть на месте. И я его прекрасно понимаю. Каждое слово он произносит спокойно и четко.

– Спасибо за эти слова, Макс. – Энди колеблется, не решаясь сказать следующие слова, однако все же их произносит: – Останешься на обед?

– Спасибо. Я был бы рад.

Макс понимает, что мои родители в сговоре против него, и своим приходом бросает им вызов. Он такой умный.

Однако появление Норы, прислонившейся к дверному косяку между гостиной и кухней, заставляет нас с Максом и Энди напрячься. Хотя Натан на несколько лет старше своей сестры, Нора выглядит старше его как минимум лет на десять. В детстве у нее было такое же круглое личико, как и у нас с Натаном, но время и алкогольная зависимость превратили ее в тощую, потасканную тетку. С обвисшей кожей и спутанными волосами. По крайней мере, сейчас она хотя бы помылась.

– Макс, познакомься с Норой, – говорю я.

Парень приветствует мою мать кивком. Она отвечает абсолютно пустым взглядом.

– Тебе небось пришлось изрядно понервничать, чтобы решиться сюда прийти.

При звуке голоса Норы все внутри холодеет. Мы с Максом отворачиваемся, продолжая держаться за руки. Мускулы на руке Макса напрягаются, но, несмотря на свои чувства, он отвечает лишенным эмоций голосом:

– Я пришел извиниться. С моей стороны было безответственно забирать Лолу вчера вечером. Она была очень расстроена, и мне хотелось ей помочь. Хоть это и было неправильно.

– Да, черт подери, это было неправильно, – взрывается Натан.

– Папа!

– Натан, – быстро предлагает Энди, – давай поговорим в кабинете.

Повисает неловкая пауза. Наконец Натан перестает прожигать Макса взглядом и следует за Энди. Дверь кабинета захлопывается. Я вся вспотела. Отпуская руку парня, я понимаю, что моя собственная трясется.

– Худшее позади, – успокаивает меня Макс.

– Я на месяц под домашним арестом, – сообщаю я ему.

Он замолкает.

– Дерьмо!

Из дверного проема доносится грубый смешок, и лишь тогда я вспоминаю о присутствии Норы.

– Прошу прощения. – В голосе Макса проскальзывают нотки ярости. – Я думал, наш разговор вас не касается.

Нора отвечает презрительной улыбкой:

– Ты прав. Что я могу знать о девочке-подростке, сбежавшей из дому со своим парнем и вляпавшейся в неприятности?

– Я не убегала, – протестую я.

А Макс заявляет:

– Это не ваше дело.

Нора уходит на кухню и, уже скрывшись из нашего поля нашего зрения, бурчит:

– Разве?

Мне хочется провалиться под землю.

– Мне так стыдно. За все это, – шепчу я.

– Не извиняйся! – Макс взбешен. – Я здесь не ради них. А ради тебя.

Дверь открывается, и Натан, не глядя на нас, поднимается в спальню. Энди натянуто улыбается:

– Обед через десять минут.

Натан переоделся в домашнюю одежду. Он пытается вести себя прилично, но получается неважно. Никогда не знала, что можно поедать вегетарианскую лазанью с таким зверским видом.

– Итак, Макс. Как прошел концерт в Лос-Анджелесе? – спрашивает отец. – Мы не ожидали, что ты так быстро вернешься.

Неужели может быть еще хуже?

– Концерт был в Санта-Монике, все прошло великолепно. Мы договорились еще о двух.

Да, это случилось.

– Планируешь много ездить? – спрашивает Энди то ли с надеждой, то ли с насмешкой.

– Нам нужно развиваться. Я же не собираюсь всю оставшуюся жизнь проверять счетчики.

– То есть ты считаешь, это хороший карьерный выбор? – спрашивает Натан. – Вечно жить в ожидании успеха?

– О ГОСПОДИ! – вздыхаю я.

Натан примирительно поднимает ладони, но он уже все сказал. Макс молчит, словно кол проглотил. Нора смотрит в окно, мыслями она где-то в ином месте. Я гоняю по тарелке лазанью со шпинатом, не в силах проглотить ни кусочка.

– Я имел в виду только концерт, – спустя минуту говорит Натан. – Нам было так жаль, что ты пропустил поездку. Мы ездили в Мюир Вудс с…

– Корзиной для пикника, – говорю я.

Натан одаривает меня мрачным взглядом. Это тест. Он хочет понять, знает ли Макс о Крикете.

– Ты ничего не пропустил, – говорю я. – Кроме еды, конечно.

Но Макс уже почуял ложь, хоть и не отваживается обсуждать это при родителях.

– Слушай, у меня есть идея, – говорю я. – Давайте поговорим о Норе.

– Лола, – возмущенно восклицает Энди.

Нора поворачивается ко мне, словно выходя из транса.

– Что? – Она недоуменно моргает. – Что это ты нацепила?

– Прости?

– Что это такое? Кем ты хотела нарядиться?

На мне платье с выглядывающей из-под подола разноцветной сеткой. Волосы заплетены в две косички и украшены блестками. Я пристально смотрю на Нору:

– Собой. Просто собой.

Нора неодобрительно хмурится, и Натан поворачивается к ней:

– Хватит. Прекрати.

– Ничего страшного. Она имеет полное право оценивать мой внешний вид. – Я указываю на древний поношенный свитер своей матери цвета выблеванной в раковину овсянки. – Она ведь в курсе последних модных тенденций.

Макс издает смешок.

– Тааак! – Энди подпрыгивает. – Кто хочет пирога?

– Подожди, ты еще не видела мое платье для Зимнего бала, – говорю я Норе. – Оно красивое и роскошное, тебе точно понравится.

Нора отворачивается обратно к окну. Как будто ей больно от моих слов. Макс вновь напрягается, и Натан не может удержаться, чтобы не съязвить по этому поводу:

– А ты в чем пойдешь на танцы, Макс?

Парень встает:

– Мне пора идти.

Я разражаюсь слезами. Натан выглядит смущенным. Макс берет меня за руку и ведет к выходу. Мы выходим на крыльцо. И меня совершенно не волнует, что я под арестом.

– П-п-прости.

На этот раз Макс не возражает против извинений.

– Все слишком запуталось, Лола.

– Я знаю.

– Тогда скажи мне, Натан осуждал Нору за ее «карьеру» предсказательницы?