В таком случае у меня не получится даже совершить звонок. Все заблокирует Грозный.

Кое-как справляюсь с дрожью в руках и кладу папку на место.

Голова идет кругом.

Однако пассивно плыть по течению судьбы я вряд ли смогу. Не только мой интерес затрагивает Демид, но и дочери.

Я влюбилась в нее еще девять месяцев назад, когда едва узнала о беременности. В то время Демид и не догадывался об отцовстве. Жил спокойно с мегерой Хилл…

А я — мама…

Сделав несколько глубоких вдохов, поднимаюсь с кресла. Попробую начать разговор с этим бронелобым монстром!

Интересно, кольнет ли совесть олигарха в подреберье? Хоть что-нибудь ёкнет у Демида, или у него совсем нет стыда и моральных принципов?

Медленно шаркаю ногами из кабинета, осторожно открываю дверь.

Демид по-прежнему на террасе.

Крепко стиснув зубы, иду на его голос. Останавливаюсь рядом, но от телефонного звонка не отвлекаю. Подожду.

— …Ну и ладно, что она девочка, а не мальчик! — орет громко, не догадываясь, что я прямо за спиной. — Раз уж так получилось. Я должен забрать ее любыми путями. Нарушим закон? Плевать, Владислав, ты же юрист, придумаешь что-нибудь и…

Его слова жаром отзываются у меня на коже, сердце искрит, а ладошки мокнут. Трясусь, но черта с два я двинусь с места.

Демид, будто ощутив присутствие, внезапно оборачивается, хмурится.

— …Перезвоню, — сухо произносит.

Удивительно, что за интриги плетет Грозный, едва я покинула особняк.

Через секунду Демид меняет гнев на милость. Широко улыбается, глядя на меня. Наверняка фальшиво — он так же тепло смотрел и раньше. Только я не понимала, что это тепло лишь предвестник агонии, в которую швырнет меня Грозный после рождения дочери. Ах, глупышка.

Я увидела страшные бумаги, держала их в руках. Теперь же и услышала его гнилые планы, очень подлые.

Тяжкий ком ползет к горлу, а все стремления выяснять ситуацию куда-то исчезают после того, как мне опять приходится любоваться его притворной физиономией добряка. Противно даже.

Вот зачем мне что-то выяснять с этим обманщиком? Отношения с ним дружеские сохранять?

Фигушки.

Теперь я понимаю Хилл. Не зря она и замызганную сережку пожалела для Грозного. Наверное, знала… он тот еще фрукт!

А меня Демид показывать людям не хочет, очки черные заставляет носить. Неспроста.

— Юля? — приподнимает брови. — Не ждал тебя. Хотя… самый нежеланный гость — это пожарный! Который решил заскочить на огонек, — смеется. — А тебе, конечно, добро пожаловать, — но, заметив мое каменное лицо, смолкает, напрягается. — Кхм… что-то случилось? Соскучилась по мне… или как?

— Поблагодарить тебя вернулась, — с болью выбиваю каждое слово. Держусь спокойно. — Еще раз. Жизнь с тобой подарила такой ценный опыт…

— Да? — он шагает. — Точно все хорошо?

Моя душа для Демида закрыта. Вообще для всех мужчин. Одни беды от них.

Демид

Полонская заметно раскраснелась. На улице зной, но в доме отлично работают кондиционеры, не жарко.

Тянусь, а Юля сторонится. Стесняется, конечно.

Меня подкупает ее застенчивость. С Полонской непросто, но в этом-то вся и прелесть. Нужно ломать голову, придумывать витиеватые ухищрения, чтобы еще на шаг стать для нее ближе. Рядом с ней пробуждается первобытный охотничий инстинкт, что немаловажно для любого мужчины.

— Порядок, Демид. Не нужно было тебя беспокоить.

— Нет же, Юль. В своем доме ты вправе не пускать меня за порог, но здесь я жду тебя каждую минуту.

Она осуждающе качает головой и прячет глаза.

Дотрагиваюсь до ее обнаженных плеч, провожу ладонями по гладкой коже.

Вероятно, Юля услышала, как я кричал, и испугалась.

А все эти питомники! Такое чувство, что все нужные овчарки остались в Германии под немыслимыми санкциями!

Кроме шуток.

Я обзвонил всех заводчиков в городе, которых нашел. Мопсы, болонки, доберманы — пожалуйста. Немецких овчарок для продажи нет. Либо слишком маленькие. Как назло.

Но я не могу ждать эти два месяца, очень хотелось подарить щенка Юле именно до родов.

Даже подключил сотрудников к поиску. Владислав кое-как вышел на связь с одним заводчиком. На горизонте замаячил щенок, казалось, один на весь город. И то забронированный. Я приказал юристу всеми неправдами уболтать отдать животное нам.

— Ладно, Демид, домой пойду, — пятится.

— А зачем вернулась тогда?

Не перестает меня удивлять. Я бы отдал золотую медаль Юле в номинации «женщина-загадка».

— В глаза твои замечательные посмотреть и поблагодарить, говорю же. Знаешь, Демид, в природе все гармонично. Даже безмозглая квочка может неожиданно опериться и ответить хищному коршуну, раза в два ее превосходящему, так сильно, что тот отлетит в кусты. Она будет до последнего вздоха защищать своих цыплят — это ее жизненная программа. И маленькая кошка не испугается огромного ротвейлера, вцепится ему в морду… У людей точно так же. Не забывай об этом. Никогда.

Всхлипнув, Юля разворачивается и торопливо шагает прочь.

— Постой, ты плачешь, что ли? — иду за ней.

— Нет. Я сказала все, что хотела!

Очевидно, у Полонской снова перепады настроения. Такое было и раньше. Вначале я велся, а потом догадался, что это лишь издержки беременности. Юля может заплакать, а через пять минут смеяться.

Меня отвлекает телефон. Замираю посреди коридора и читаю уведомление.

Крайний день, чтобы заплатить взнос по кредиту без реальных последствий, иначе останусь без дома, офиса и всех благ, к которым привык. Решаю закончить финансовый вопрос, позже созвонюсь с Юлей.

Расходимся с Полонской в противоположные стороны.

Шагаю в кабинет прямиком к сейфу. На первый взгляд все нормально, но когда отодвигаю картину, замечаю на дверце сейфа капли специальной краски. Мгновенно напрягаюсь и открываю его.

Наспех пересчитываю пачки и обнаруживаю недостачу. Процентов двадцать не хватает, но если перевести на деньги, это существенно.

Слышу позади скрип двери.

— Демид Леонидович? — входит экономка. — Сейчас увидела Юлю. Вылетела из дома сама не своя. Неужто поругались?

— Нет, — оглядываюсь на Люсинду. Женщина теребит край фартука. Движение приковывает мое внимание. — Почему у тебя розовые пальцы? — мне знаком этот пигмент.

— А… ерунда, — отмахивается. — Испачкалась о кофточку Юлии Олеговны. Она сказала, что вляпалась в бытовую химию, но я так и не поняла в какую именно. Теперь руки не могу отмыть.