Много крови… Жители Адских Земель устроят тут бойню, чтобы освободить своего предводителя. Так что, этот вопрос был чисто номинальным. Мулцибер знал, что надолго Зейн все равно не сможет его задержать. Вопрос был только в том, сколько жизней понадобится положить, чтобы выбраться. Его не волновала ни своя смерть, ни чужие. А Зейна?.. Его беспокоит кровь, которая затопит Харваду?

— Я хочу победить тебя в честном бою, — голос маршала, кажется, разлетается по всему затихшему поместью. — Уходи, Мулцибер. Будешь должен.

Последнее Зейн добавляет с усмешкой, а вот Мулцибер скалится. Ему явно не улыбается мысль быть кому-то должным.

— Прощай, Зейн, — рычит Эм. — Будет лучше, если мы больше не встретимся.

Глава 17

— Не вижу радости на твоем лице, Диана. Разве ты не счастлива, что я забрал от тебя от этих варваров? — усмехается Мулцибер, запихивая меня в свою каюту.

Падаю на жёсткую кровать и лихорадочно оглядываюсь: огромное толстое стекло во всю стену, откуда на меня смотрит бесконечность космоса, подсвеченная звездами, белая кровать и того же цвета стены с мягкой обивкой. Такие всегда делают на бортах звездолетов, чтобы в случае столкновений с астероидом тебя не размазало по жёстким стенам. В углу прячется его рабочее место с какими-то бумагами и звёздными картами. Еще одна белая дверь — должно быть, вход в ванную комнату.

— Эти варвары хотя бы не издевались на надо мной! — шиплю я, заглядывая в его смеющееся лицо.

Внутри меня блуждает какая-то полубезумная радость от того, что он здесь, рядом. Я, должно быть, окончательно свихнулась, раз радуюсь похоронному маршу в образе голоса Мулцибера.

— Да, они просто посадили тебя в клетку, — Мулцибер подходит к шкафу, сдирая с себя жилет, расписанный языками пламени, а у меня мурашки ползут по вискам в область живота, сжимаясь жгутом от того, что вновь вижу его татуированное тело с идеально прорисованными мышцами. — Ты только скажи, если это именно то, что тебе нужно, Диана. Я сооружу специально для тебя в подвале симпатичную клеть с прутьями пожестче. Ты же знаешь, все для тебя, принцесса.

Мой голодный взгляд не укрывается от демона, и он бросает на пол футболку, которую было достал из шкафа. Медленно поворачивается, словно давая мне полностью задохнуться собственным падением, давая рассмотреть всю мощь своего тела. Мускулистая грудь тяжело вздымается от его дыхания, и татуировки, оплетающие тело, словно оживают. А я просто не могу пошевелиться, продолжая опускать глаза на каменный пресс, и ниже, еще ниже… Туда, где темная дорожка волос пропадает за линией брюк.

— Бл***… - шепчет, кривя лицо, словно чувствует меня и то, о чем я думаю. Словно я и правда касаюсь его, Эм вдруг вздрагивает всем телом. Он прикрывает глаза, тяжело, по-звериному выдыхая, а потом начинает неотвратимо надвигаться на меня.

Вскакиваю, как ошпаренная, разрывая этот гипноз, и отбегая к стеклу, вижу внизу разверзнувшуюся бездну космоса и удаляющуюся красную Харваду.

Отсюда нет выхода. Отсюда нет выхода!

Прижимаюсь лбом к холодному стеклу и впиваюсь в него пальцами, словно и правда могу проломить. Будто это поможет мне избавиться от огня, полыхающего в груди.

Сначала вижу силуэт Мулцибера, накрывающий мой в отражении, а потом чувствую знакомый, опаляющий жар тела. Стоит сзади, и его дыхание сбившееся и тяжелое. Я вижу, как его мощная грудь ходит ходуном, и он сдерживается прямо сейчас, чтобы не набросится, не раскрошить меня своей яростью.

Он адски зол. Не показывает этого, но я уже знаю, как быстро меняются его настроения. Как он резок и переменчив. И как опасен в своем безумии.

Тяжелая рука опускается на шею, смыкаясь на ней железом. Силой вжимает меня в стекло, утыкая в него лицом.

Ужас накрывает меня от неизбежности того, что сейчас произойдет. Я махаю руками, стараясь вцепиться в него, но он резко уворачивается, полностью контролируя мое тело.

— Не делай этого! Прошу тебя!

Мулцибер хрипит, продолжая удерживать меня одной рукой, а второй возится с застежкой на брюках. Я словно переместилась назад во времени. Словно опять стала той беззащитной девочкой в самолете перед монстром, бравшим меня силой.

— Стой! — кричу, пытаясь вырваться, но он все так же держит меня за шею. Стекло запотело от нашей борьбы и оставляет на себе отпечатки моих пальцев.

— Заткнись! — орет так, что у меня уши закладывает. — Я возьму тебя, Диана. Хочешь ты того, или нет. Слишком дорого ты мне обошлась. Из-за тебя мертвы мои люди! Лучше не сопротивляйся. Иначе тебе будет больно. Ты уже знаешь, как это бывает, — усмехается, но мне почему-то слышится горечь в его голосе.

— Я не буду!.. Не буду сопротивляться!.. — хриплю, молясь, чтобы до него дошел смысл моих слов. — Пожалуйста, Эм! Я хочу быть твоей! Но не так! Только не так!

Он перестает возиться с молнией и замирает. Рука на моей шее ослабляет хватку, и я выворачиваюсь, обрадованная этой секундной победой.

Поворачиваюсь к нему лицом и сталкиваюсь с тяжелым взглядом, пригвождающим меня к полу, словно гранитной плитой.

Встаю вплотную, и сама не верю в то, что делаю потом.

Кладу ладонь на то место, где у людей располагается сердце. Он вздрагивает всем телом, но руку мою не убирает. И тогда, набравшись смелости, я поднимаю на него глаза. И там плещется ад. Никаких изменений.

Вся моя решимость тут же умирает.

— Чего ты б***ь от меня хочешь?! Чтобы я бабочками срать начал? — рычит он, хватая меня за запястья. — Я тебе не Константин, детка.

— Я и не хочу… — губы пересохли и не слушаются меня. — Не хочу, чтобы ты им был…

— А кем ты хочешь, чтобы я был тогда? — безумная улыбка и огонь в глазах. — Расскажешь мне о своих фантазиях, Диана?

— Хочу… — пальцы скользят по его каменным мышцам выше, неуверенно оплетая шею. — Хочу, чтобы ты был собой. Не демоном. Собой. Я хочу тебя…

Сталкиваюсь с ним взглядом и кажется, мы оба перестаем дышать. Тишина звенит гулом в ушах, и я словно оглохла, онемела и не вижу ничего, кроме этого демона, кроме его каменного лица и неоново-зеленых глаз, выворачивающих мою душу наизнанку. Жесткая складка между его бровей чуть разглаживается, и тогда я делаю рывок вперед, накрывая его губы своими и повисая на его шее.

Одна секунда… Две… Три…

А он все такой же каменный, такой же раскалено-горячий и неподатливый.

Отчаяние и стыд начинают разливаться по моему телу, а в груди нарастают рыдания.

И о чем я только думала?! Дура несчастная! На что рассчитывала?!