Человечек кивнул.

– От же стерва! – уперла руки в бока женщина. – А я ж ее еще в дороженьку дальнюю чем только могла снарядила. Ну да ничего! Приеду ж я к ней в гости!

– Погоди злобиться, – остановил ведьмарь. – Не дело человеку на человека нечисть да нежить натравливать. Этак вы друг друга со света сживете. Лучше узнай – чего она на тебя зуб точит. Ты баба добрая, вот по доброте и живи. Тогда и мир в твоей хате всегда будет. А главное, здесь, – ладонь ведьмаря попутно легла на палевый кожух над левой грудью женщины, – в сердце.

У Немиры этот жест вызвал бурю негодования, но она сдержалась и молча уставилась себе под ноги. Ковырнула мыском желтую траву и вгляделась в нее так, словно ничего интереснее жухлости в целом свете нет.

– Прав ты, ведьмарь. По злобе и жизнь в черноте проходит, – выдохнула женщина. – Ну да самое время вам в путь трогаться.

Постояличиха вернулась в хлев и вывела крепкого вороного коня.

– Вот, возьмите. Он вам нынче нужнее.

– А ты как же? – Ведьмарь провел рукой по блестящей гриве.

– А у меня еще кобылка есть. Ожеребится на днях.

– Давай гляну, – предложил Войтех.

– Не надобно, справлюсь, – раздался чей-то раскатистый голос, напомнивший лошадиное ржание. Немира сразу подумала, что это домовик, но тот молча улыбался в пышную бороду.

– Кто это? – одновременно спросили постояличиха и девица.

– Вазила[12], – пояснил ведьмарь и, не пересекаясь со спутницей взглядом, усадил ее в седло, а следом забрался сам. Хозяйка пожелала им доброго пути и покровительства богов.

Конь понес путников прочь от постоялого двора, так тепло их принявшего и обогревшего, прочь от места, пробудившего доселе неведомые чувства в молодом сердечке. Женщина долго махала на прощанье, пока лес не скрыл ее своими оголенными стволами, тянущими ветви-руки к небу. Внезапно на душе у Немиры полегчало. Она еще раз мысленно поблагодарила добрую женщину за ласку, уют и еду, а еще за спасение Войтеха. Но все-таки порадовалась, что наконец ладная хата осталась позади. А то мало ли…

* * *

– Эй, Рыжая, оглохла, что ли? А ну поди сюда!

Но поступь распутницы по-прежнему не доносилась. Наверху вообще было на диво тихо. Точно все девки разом уснули. Али померли. Этого еще не хватало! Корчмарь даже липким потом покрылся, как представил, что блудницы вдруг его без заработка оставили. И уже было хотел послать наверх рабочего, но послышалось какое-то шарканье. Хозяин задрал голову и разом с помощником ахнул. На верху лестницы стояла старуха с выцветшими волосами, до странного похожая на местную жемчужину, любовью коей не гнушались первые люди Кевина.

– Ч-ч-что за шутки? – пролепетал корчмарь, невольно пятясь к выходу.

– А что случилось-то? – проскрипела в ответ насторожившаяся старуха.

– Т-т-ты себя в зеркало видела? – выпучил очи рабочий.

– Неужто сызнова? – испугалась блудница. Морщинистые руки принялись ощупывать лик. А когда отвелись в сторону, послышался вздох облегчения.

– Кажись, все в порядке, – заметил певучий голос. На лестнице снова стояла краса всех распутниц, молодая, с соблазнительными формами, что покоряли даже самых суровых мужчин и полнили кошель корчмаря. – Чего звал-то?

– А? – Хозяин не сразу понял, чего от него хотят, все еще не пришел в себя от увиденного. Неужто и правда померещилось? Глянул на рабочего. Обоим сразу? Нет, такого точно случиться не могло. – Видать, эта ведьма все ж на нас ворожбы напустила. Придется к княжьему чародею обращаться. Поможешь?

– Отчего ж не помочь? – лукаво улыбнулась девка, а про себя подумала, что ей тоже это свидание на руку. – Ты б поскорей его позвал, что ль.

* * *

– Достать хоть сумеешь?

– А то! – ответил Дубина, сел в седло и следом втянул ведьму. – Но! Пошла!

Лошадь послушно понесла седоков к сбитой птице. Остановилась подле.

– Ну? Подашь али как?

– Я?

– Ну не мне ж весь час с седла наземь и обратно скакать!

Здоровяк соскочил с лошади и склонился над птицей, пронзенной стрелой. Толкнул мыском сапога. Ворон не шевелился. Сдох. А все ж брать его голыми руками отчего-то было страшновато. И дело даже не в здоровенном клюве или когтях. Что, если этот соглядатай ведьмарем тем зачарован – коснешься перьев и сам в кого-нибудь обернешься?

– Чего ждешь-то? Али трусишь? – усмехнулась Юга.

Только ее подначивания лишь усугубили подозрения. Дубина огляделся в поисках чего-нибудь подходящего. Но кроме влажной подгнившей листвы ничего не сыскалось. Пришлось оторвать лоскут от рубахи. Им и подобрал за лапы ворона. А когда поднес к ведьме, вдруг скривившейся от недовольства, так мысленно себя похвалил за находчивость. «Ничегошеньки не выйдет у тебя, старая!» Юга молча забрала недвижимую птицу и спрятала в мешок.

– Ну? Поехали, что ль.

Резвые кони несли седоков по большаку. Но в какой-то момент Лисица приостановился и поманил к себе Дубину. Тот даже обрадоваться успел – может, главарь Югу к себе заберет. Но такого счастья не случилось.

– Куда дальше-то? – спросил мужчина, потирая ноющую плоть. Уже почти успокоившуюся руку снова нестерпимо жгло.

– Сейчас, милок, сейчас.

Ведьма прытко соскочила с коня (Дубина только сильнее нахмурился – надо же, а ему все плачется, как ей тяжко) и принялась раскладывать руны, а после как обычно закатила очи и принялась вращаться в диком танце.

– Свернули они тут, – рука в лохмотьях указала в сторону леса.

– Вперед!

– Погодь, господин, – остановила Юга и снова завертелась. Остановилась. Сгребла в ладони руны и принялась трясти. Потом разбросала по земле и долго вчитывалась. – Не след нам туда соваться.

– Ушли?

– Так. Недавно совсем.

– Недавно? – желтые очи сузились. – Куда теперь подались? Отвечай, крыса!

– Сейчас, батюшка.

Странные пляски возобновились.

– Давай скорей! – не выдержал Лисица. – Покуда ты тут скакать будешь, они уйдут!

Ведьма покосилась на рукоять меча, поглаживаемую широкой ладонью, и полезла в свой мешок. Достала кусок коры с отпечатками ведьмарской крови, отломила кусок. Остальное спрятала.

– Ты что удумала? – процедил вопрос главарь.

– Так чтоб погадать, господин, огонек мне надобен. Ведьмарь, видать, защиту поставил. Не могу пробиться.

– Эй, Серпутий, пособи.

Подельник слез с лошади и споро высек искру. Кора зачадила. Юга принялась вдыхать густой дым, но дубовина слишком быстро прогорела, не позволив войти в транс.