– Что, плохо, да?

Если Трувара она намеренно пыталась отогнать от себя, то такое же впечатление производить на Войтеха совсем не желала.

– Нет, наоборот! – белозубая улыбка мужчины растопила все сомнения разом. Немира засияла, точно солнышко. – Теперича тебя от мальца никто не отличит.

Сияние вмиг угасло – не таких слов ждала девица. Вздохнула. Оглядела себя сверху. Даже груди не разобрать, а о бедрах и говорить не приходится. Пожалуй, в Яринке и под пудом мужской одежи девицу угадал бы. А уж в той рыжей из корчмы – и подавно.

– А куда ты ходил?

– Глаз отводил.

– Глаз?

– Не отвяжешься, покуда не расскажу?

Девица промолчала. На этот раз вопрос спутника почему-то кольнул.

– Делал так, чтобы твои гонители не смогли распознать, что мы тут останавливались.

– Ясно.

– Теперь в путь.

Войтех усадил спутницу на коня, привязал сумки. А мешок с девичьей одежей бросил в распаленный заново костер. На этот раз Немира успела воочию убедиться: огонь высек не кремень, а пальцы!

Ладный конь понес седоков вперед. Деревья мелькали по сторонам так споро, что Немиру даже стало подташнивать. А может, еще и сытый желудок был тому причиной.

– Нельзя ли чуть помедленней? – спросила девица, прикрыв очи.

– Нет. Спешить надо. Гонители во весь опор за нами мчат.

– Откуда ты знаешь? Ворон прилетал? – Слова давались все тяжелее.

– Было кому рассказать, – отрезал ведьмарь, но тут же отчего-то смягчился, – а ворон больше не прилетит.

– Погиб? – выдавила вопрос Немира, борясь с тошнотой.

Вместо ответа Войтех сунул в ладонь девице пучок сушеной травы.

– Вот, положи это в рот. Полегчает.

Лекарство быстро отогнало подступающую рвоту. Но даже после этого девица не спешила выплюнуть действенное средство – конь несся во всю прыть.

Со временем Немира перестала ощущать неудобства от продолжительной езды и даже стала получать удовольствие. А лучший защитник во всем свете, сидящий за спиной, избавлял от тревог и волнений. В селе ведь она только в телеге каталась да еще пару раз на тощей соседской кобыле, своей-то лошади не было. Но разве то можно сравнить с теперешним путешествием верхом?

– А куда мы направляемся? – спросила девица. Она уже успела возлелеять уверенность, что теперь Войтех возьмет ее с собой. Ну, пока от погони не избавятся – точно не прогонит. А потом… А что будет потом, она и подумает потом.

– В Лунный храм.

– Это еще зачем? – насторожилась девица.

– Станешь волхвицей Макоши.

Уверенность разбилась вдребезги.

– Волхвицей? Я? Да ни за что на свете! Лучше убей меня здесь и сейчас!

Войтех вдруг натянул поводья, принудив коня остановиться. Спрыгнул с седла.

– Что такое? – ровно спросила Немира, хотя внутри все сжалось от страха.

Неужто и правда убить решил?

– Без меня найдутся охотники тебя убить, – мужчина зачем-то обошел коня, остановился. Впился темными очами в серые глаза девицы и продолжил говорить низким голосом, от которого мурашки побежали по телу: – Так вот послушай, если хочешь жить, то тебе придется стать волхвицей.

– Нет!

– На время. Переждешь в храме, покуда гонителей твоих прочь не уведу.

– Нет, – упорствовала девица, на очи навернулись предательские слезы.

А она-то уже представляла, как вместе с ведьмарем супротив нежити да нечисти бьется…

– Лунный храм – лучшее место. Там никто тебя не сыщет.

– Возьми меня с собой, – дрожащим голосом просила девица. – Возьми.

– Тебе не место рядом с тем, чье призвание убивать.

– Но ведь ты сам похвалил мой прием.

– От нежити и нечисти одного приема мало.

– Тогда научи меня сражаться! Пусть меч для меня тяжел, зато лук я освою споро. Даже Трувар хвалил мою меткость! – Немира из последних сил пыталась убедить ведьмаря. – А вдруг они доберутся до меня, покуда тебя не будет рядом?

Войтех мотнул головой – шелковистые каштановые волосы шевельнулись.

– Скорее они схватят тебя, если ты останешься подле меня.

– Войтех… – Немира больше не сдерживала слез.

– Да пойми ты, дурочка, Лунный храм – лучшая защита и от нежити, и от нечисти, и прежде всего от тех, кто тебя ищет. Это единственное место, способное укрыть тебя от любых бед. Я не смогу уберечь тебя от гонителей – они слишком сильны.

– Кто же они такие?

– Покуда не ведаю, но обязательно выясню.

– Войтех, умоляю тебя…

– Придет час – и я вернусь за тобой, – вдруг голос ведьмаря сорвался.

– Обещаешь? – Немира вгляделась в лик спутника, точно пыталась отыскать там ответ.

– Обещаю.

Войтех вернулся в седло – и конь возобновил путь. Копыта неистово отталкивались от твердой бурой земли, точно скакун пытался взлететь.

– Расскажи про свою мать.

– Хорошая она у меня… была, – выдохнула девица, – строгая, но справедливая. Научила всему, что только сама умела. Ее Доминикой звали.

– А отец где?

– Не знаю, – пожала плечами Немира. – Мамка сказала, что погиб он, на охоте. Медведь задрал.

– А в селе что говорили?

– Ничего не говорили. Мамка вернулась в родную деревню, когда я еще и своей первой весны не встретила. К брату вернулась, поганому Трувару. Селяне и не видели моего отца. Мамка ведь совсем молоденькой из отчего дома сбежала – не понравился жених, что сосватали. В городе к самому князю устроиться сумела. А после с юношей добрым познакомилась. Только его родители тоже супротив их женитьбы выступили. Вот молодые и ушли. Осели в какой-то деревне. Меня родили, а потом отец погиб. Ну, мамка со мной вернулась домой. К тому часу ее родители померли. Только Трувар остался. Отчий дом ей уступил, а сам в дедов ушел.

– А какому именно князю твоя мамка служила?

– Так кревинскому, – растерялась Немира. – Какому же еще?

– Мамка сказала?

– Да, – заколебалась девица. – А что?

– Ничего. А оберег этот тебе когда мамка дала?

– Как я тринадцатую весну встретила. Его ей сам князь за службу пожаловал! Мамка сказала, талисман меня от дурного глаза оборонит. Снимать не велела и даже показывать никому не дозволяла. А что?

– Ничего, – спокойно ответил ведьмарь.

Войтех ослабил поводья – и конь сбавил шаг.

– А ты видел когда-нибудь похожую подвеску? – Немира вытащила оберег из-под одежи. Златое солнце вдруг поймало скудный луч, чудом пробившийся сквозь тяжелые тучи, и отразило так ярко, словно само засияло.