Гриро отходит к двери и не оборачиваясь говорит:

–Надеюсь, что он сможет убедить тебя.

Он?

Гриро покидает камеру, проходит пара секунд, и входит Истон. Я перестаю дышать, что-либо слышать или чувствовать. Но я вижу. Вижу слегка виноватый взгляд Истона. Его зеленые глаза исследуют меня, он останавливается там же, где до этого стоял Гриро… на безопасном расстоянии от меня.

–Истон?– шепчу я, надеясь, что это сон.

–Здравствуй, Джил.

Истон практически не смотрит мне в глаза. На всё что угодно, но только не на меня.

–Что ты здесь делаешь?

Задав этот вопрос, я осознаю, для чего он здесь. Его провинившийся взгляд говорит о многом. О том, что здесь он не насильно.

–Я должен убедить тебя,– честно признаётся он.

–Ты помогаешь Гриро?

–Я помогаю всем нам. Когда Гриро приехал в Хелл, тебя там уже не было, но я знал, куда вы направляетесь. Я рассказал ему об этом. Он забрал меня с собой, и мы прибыли к нужной точке, когда вас забирал вертолёт. А дальше Гриро отправил меня и ещё нескольких человек сюда, а сам направился в Кортрок. За тобой. Чтобы спасти тебя.

–Ты идиот?– спрашиваю я без доли иронии.– Ты ведь был там, когда Гриро убил мою маму.

–Я этого не видел. И Гриро говорит, что всё было не так.

Он был без сознания и действительно не видел фатального выстрела предателя. Что же Гриро наговорил Истону, что тот так легко поверил ему?

–И ты ему веришь?– осторожно спрашиваю я.

Я надеюсь разглядеть в Истоне союзника. Может, он поможет мне выбраться из клетки?

–Я не верю Майклу. Он плохо на тебя влияет. Ты изменилась, стала совершенно другой. Ты…

Что он несёт? Истон переложил свою обиду и задетое эго в одну корзину со словами Гриро и вышло то, что вышло. Бред.

–Истон, заткнись! Я даже не хочу слышать твоих глупых выводов. Гриро отнял у меня всё, а ты винишь в этом Майкла? Серьёзно? Ты ведь никогда не был таким, ты всегда был одним из лучших людей, что я знала.

–Может, мы недостаточно знали друг друга?– спрашивает он и наконец-то смотрит мне в глаза.

Так и есть. Мы друг друга не знали.

В моих глазах начинает щипать. Мой папа погиб из-за слов Истона. Если бы он не рассказал Гриро, то его в Кортрок не было бы. Боже.

–Он убил папу,– шепчу я.– Гриро расстрелял моего папу.

Истон морщится и, отвернувшись, говорит:

–Знаю, мне жаль.

Мне жаль. Какие сухие слова. Они ничего не выражают.

Ракс шипит мне прямо в ухо. Он уверен, что мы должны разорвать Истона на лоскуты и развесить как гирлянды. Но я этого не сделаю. Мы не сделаем. Заталкиваю проявившиеся эмоции куда подальше и говорю, смотря Истону прямо в глаза:

–Ты меня не переубедишь, я не отдам Гриро город, я не предам память своих родителей.

–И я поддерживаю тебя в этом. Ты не будешь предавать их память. Ты, наоборот, спасёшь Крест. Будешь там жить, как и прежде. Ничего не изменится.

Именно в этот момент. В эту самую проклятую секунду я смотрю на настоящего Истона. На того, на кого я никогда не должна была полагаться. Я не должна была подпускать его к себе. То же самое произошло с мамой и папой. Они подпустили к себе Гриро, он оказался змеёй. Я подпустила Истона, он оказался… предателем. И они оба уверены в своей праведности.

–Изменилось всё,– говорю я и отвожу от Истона взгляд.

Мне больно на него смотреть.

Истон подступает ко мне на крохотный шаг и быстро шепчет:

–Джил, если ты не согласишься, то он уберет тебя.

Печально улыбаюсь и спрашиваю:

–И ты позволишь этому случиться?

–Согласись. И мы как-нибудь все наладим. Пройдет время, и тебе станет легче. Я помогу. Я буду рядом. Я…

–Истон, уходи, и больше не возвращайся.

–Он убьет тебя,– шепчет Истон и уходит прочь.

Дверь закрывается с уже привычным мне скрипом, а я молча сажусь на кровать. В голове снова прокручивается всё, что я узнала об этом заброшенном городе. О расстояниях и людях. О транспорте и воротах.

Не проходит и пяти минут, как прибегает Слоун и кричит:

–Мутанты! Они в городе! Сломали ворота и… – он не договаривает, открывает камеру, и я тут же встаю на ноги.

Ракс внутри меня ликует. Сейчас или никогда. Отдаю пульт управления другу. Он бросается на того, что первым забежал в камеру, и сносит его с ног. Чувствую, как мои губы растягиваются в улыбке. Адреналин растекается по венам. Пальцы сжимаются в кулаки.

И мне кажется, что со стороны я выгляжу безумной и жуткой. Слоун не ожидает от меня особых навыков, я тут их не показывала. Он переваливает меня через себя, но я не падаю на спину, моё тело словно кошачье изгибается, и я приземляюсь на колени и ладони.

Я чувствую силу, она струится по коже, под кожей, в венах и мыслях.

Я и есть сила.

–Какого хрена?!– вопит тот, что снаружи, наставляет на меня автомат, я прыгаю за Слоуна, пока он ещё не пришёл в себя.

Мертвой хваткой цепляюсь за его плечи, и его тело вздрагивает от автоматной очереди, что выпустил напарник извращенца. Вынимаю пистолет из кобуры, тело валится у моих ног.

Наставляю пистолет на извращенца, он вскидывает автомат, но я быстрее. Стреляю ему в колени и крик боли отзывается эхом от стен. Перевожу пистолет на второго охранника. Мужчина держит автомат, и его дуло направлено прямо на меня. Но никто не спускает курок. Я не знаю, смогу ли выстрелить, я не помню лица тех, кто стрелял в папу. Были ли эти трое там? Мне не жаль извращенца. Он стонет и проклинает меня, но даже не пытается потянуться за автоматом. Я уверена, он отвратительный человек. Ракс подсказывает, что отвратительным людям ноги ни к чему.

–Ты стрелял в моего отца?– спрашиваю я у единственного, кто остался на ногах.

–Да ты умеешь разговаривать?– спрашивает он вместо того, чтобы дать мне ответ.

–Ты стрелял?

–Я даже не знаю, кто твой отец.

Лжёт? Или говорит правду? Я не знаю количество людей в городе, и не подозреваю от скольких из них мне нужно сбежать. Время. Время-время-время.

–Опусти автомат и спасайся,– говорю я.– Мутанты в городе.

–И дать тебе сбежать?

Я не отвечаю. Он переводит взгляд на Слоуна, потом на мужчину на полу, после возвращает его ко мне и медленно опускает автомат. Я опускаю пистолет. Пару секунд мы не двигаемся. Напряженно подхожу к кровати, беру куртку и накинув на себя, застегиваю молнию. Мы оба слышим звуки выстрелов и практически одновременно начинаем движение к выходу из полицейского участка.