его Габриэль Левински. И как я поняла, тут, в Марстауне, он себе устроил что-то вроде отпуска. Решил развеяться, в общем, поиграть на деньги, покувыркаться с девочками. Всюду, где бы он ни появлялся, за ним следовала толпа фанаток. Те из них, которые не могли позволить себе всюду кататься за Габриэлем на арендованном флаере, караулили его возле входа в фойе пятизвёздочной гостиницы.

Распорядок его дня был практически неизменным. Утром – завтрак, потом занимается общением с фанатами, отвечая на их вопросы, как правило глупые. Ну что могут спросить буквально брызжущие из всех щелей кипящими в крови гормонами молоденькие дурищи? Какую музыку слушает, какой цвет предпочитает, какое блюдо какой кухни самое любимое и тому подобную хрень. Мне, к примеру, на тот момент было всего двенадцать лет, но одни и те же дурацкие, постоянно повторяющиеся вопросы уже раздражали. Как он их терпит, ума не приложу. Я б давно сорвалась и послала толпу безмозглых расфуфыренных дур куда подальше.

А он ничего. Неизменно улыбается, доброжелательно даже. Раздаёт автографы, позволяет делать снимки на нейросеть. И тут одно из двух: или нервы что углеволоконные канаты, или сам недалеко от этой толпы ушёл в умственном развитии. В последнем я глубоко сомневаюсь, ведь чтобы стать хорошим бойцом, одной силы и реакции мало. Бой надо продумывать и просчитывать каждую секунду, уж я-то теперь это точно знаю. Дурак так не сможет.

После очередной пустопорожней болтовни с фанатками по плану у него обед и дневной сон. Следующим в очереди стоял поход в игорные заведения, каждый раз разные. Тут и вовсе не угадаешь, куда стопы направит. Как бы там ни было, но подобраться к нему, даже при всего лишь одном телохранителе, сложно. Вот если б внешность у меня была обычной, девчачьей, тогда без вопросов. Затесалась бы в толпу, проткнула чем-нибудь быстренько, а потом в суматохе сделала бы ноги. Ищи-свищи, все девки в толпе на одно лицо. Но я как раз заметна, уродину моментально срисуют.

И так прикидывала, и эдак – ну нет возможности уйти. Как быть? А ведь именно в отходе после ликвидации заключается самое главное. Однако, на его несчастье, была у парня и явная слабость: уж больно Левински любил баварское пиво с острыми колбасками и вечером, после казино, сидя в ресторане, насасывался им под завязку. Не спеша, вдумчиво, с чувством, с толком, с расстановкой. И естественно, регулярно ходил в туалет избавляться от излишков жидкости. А может, просто место под новые порции освобождал – не знаю. А на ночь парень обязательно заказывал в номер двух элитных проституток. Такой вот нехитрый распорядок отпускника.

В общем, решила брать его там, в смысле прямо в туалете. Ещё удачно вышло, что труба вытяжной вентиляции имела достаточное внутреннее сечение, чтобы я смогла там проползти. Работать решила дистанционно, потому что решётки вентиляционных отверстий были слишком малы, чтобы через них пролезть прямо в туалет. Благо вытяжные окна располагались точно над каждой кабинкой.

Для дела взяла короткую духовую трубку и специальные дротики, смазанные нервнопаралитическим ядом практически мгновенного действия. Пары секунд хватает, чтобы паралич полностью отключил все функции клиента, в том числе и сердечную мышцу. Действует яд всего пять минут, но этого хватает, чтобы человек с гарантией склеил ласты. Потом препарат распадается на безобидные составляющие, и даже самая серьёзная экспертиза сможет его идентифицировать исключительно по симптомам, а не за счёт выявления опасных для организма химических соединений.

Основные сложности возникли лишь на этапе поисков входа в саму вентиляционную систему. А сделать это предстояло на нейтральной территории: внутрь гостиницы, и уж тем более в ресторан, никто не пустит, не говоря уже о том, чтобы шибаться по элитному заведению в поисках подходящей щели.

Кто-то спросит: откуда тогда я знаю подробности о его пристрастиях гастрономического плана и про регулярные походы в туалет, если такую, как я, никто не пропустит внутрь элитного заведения? Отвечу так: умею слушать. Меня не пропустили бы, это верно. Но вот фанаток время от времени пускают за денежку малую: обслуживающий персонал тоже ведь люди и, как все люди, от лишней «копейки» не откажутся.

Причём слушать – это всего лишь один из вариантов получения нужной информации. При желании её можно было бы получить десятком разнообразных способов. Но, как правило, для тех способов либо оборудование специальное нужно, либо просто деньги. А теперь сами скажите: зачем платить, если толпа безмозглых дур сама мне всё на блюдечке предоставила, со вкусом обсуждая между собой пристрастия и привычки кумира?

Ну да ладно с этим, есть и другие проблемы. Ведь мало найти вход в вентиляцию, в моём случае вытяжную, потом ведь ещё необходимо попасть куда надо. А лабиринты там ой какие запутанные, с непривычки заблудиться – раз плюнуть. Ну и грязь. Так-то чаще всего я грязи не особо боюсь. Ну есть и есть, чего тут такого? Вот только грязь, которая налипает на внутренние поверхности труб, идущих из туалетов… Короче, она там особенная, жирная какая-то и вонючая, словно внутри прямой кишки ползёшь. Но это и всё, собственно. Более никаких трудностей. Поползала, конечно, прежде чем отыскала нужный отнорок, ведущий куда надо, а потом надо было только ждать.

И он пришёл, да так и кончился со спущенными штанами. Не дождались девочки в тот вечер щедрого гонорара за продажную любовь. На всякий случай я две иглы ему в загривок всадила, аккуратно просунув трубочку сквозь вентиляционную решётку. Рухнул-то он ещё после первой, но проверить же возможности не было. Поэтому решила компенсировать второй, контрольной иглой, чтобы уже наверняка. Ибо после такой дозы точно никто не выживет. Иглы, кстати, также не простые. Не в курсе, из какого материала сделаны, но на воздухе они рассыпаются в наилегчайшую мелкодисперсную труху через пять минут – ровно через столько эта пыль была поглощена вытяжной вентиляцией.

Откровенно говоря, не хотела бы сама так умереть. Позорная смерть для хорошего бойца. Но опять же ничего личного. Просто выполнила приказ Грола, иначе… Впрочем, нет смысла повторяться.

А со Шнырём мы начали отдаляться друг от друга. Все меньше и меньше между нами оставалось общего. И причиной тому, возможно, стала моя деятельность – тайная. Грол однозначно приказал молчать, и ослушаться его было себе дороже. Друг, понятное дело, интересовался, куда это я вечно пропадаю и что делаю, но поделиться было нельзя. Однако и не очень хотелось: мне самой было до глубины души противно делать то, что мне приказывают. Но выхода