Тогда четверо бандитов взорвали на дороге полицейскую машину, а сами ушли в лес, где мы их нашли и, как казалось, обложили со всех сторон. Но они смогли вырваться и уйти в горное село. Кто-то из жителей тогда позвонил и сообщил, где прячутся бандиты. А прятались они в доме одного из членов банды. Он, правда, во взрыве ментовской машины участия не принимал, но имел на своем счету, как потом сообщалось, немало «черных» дел. Мы вошли в село, обложили со всех сторон дом, эвакуировали соседей. Даже бытовой газ в квартале перекрыли, во избежание аварии на трассе газопровода. Готовились к штурму. Хозяин не был излишне отчаянным и выпустил свою семью – стариков-родителей, жену и двоих малолетних детей, девочку лет семи и мальчишку лет пяти. С бандитами было покончено одним выстрелом из огнемета «Шмель-М». Выстрел разрушил не только стены первого этажа и подвал, он даже забросил в соседний двор крышу вместе с обломками второго этажа. Обгорелые трупы пяти бандитов мы потом вытащили во двор. Молча смотрел на тело сына отец со сморщенным годами лицом. Он не плакал, но слеза по морщине все равно стекала, и мелко тряслась вместе с подбородком седая борода. Отец бандита был очень старым. Такая же старая мать встала над телом на колени, рвала на себе волосы и что-то кричала в истерике. Жена, закрыв лицо черным платком, держала за руку дочь, оставшуюся сиротой. А сын подошел к лежавшему отцу и что-то сказал на своем языке. Рядом со мной стоял капитан полиции, местный житель. Он перевел, хотя я и не просил:

– Мальчик говорит: «Папа, вставай, пойдем к врачу. Там совсем не больно уколы ставят. Вставай, папа, пойдем…»

Сын попросту не понимал еще, в силу своего возраста, что его папа не потому не хочет вставать, что уколов боится, а просто уже не встанет никогда.

Тогда я впервые подумал о «маленьких трагедиях», сопутствующих всякой войне. Конечно, есть и большие трагедии, и даже массовые. Но те только злят. А маленькие трогают и вызывают иногда чувство вины…

Думая о «маленьких трагедиях», я не забывал и о своей основной работе, пока еще не такой трагической, и потому продолжал следить за монитором «планшетника». Меня в данном случае интересовало, как отреагируют менты и бандиты на звуки боя, что доносились от нижних «ворот». Но они, как раньше поднимались, так и продолжали подниматься на перевал. Никто не остановился, никто не прислушался к взрыву в расщелине, посчитав его, видимо, произошедшим в соседнем ущелье. А мы двигались следом за ними.

Признаться, меня в этой ситуации волновала не судьба денег и не то, сможем мы перекрыть выход из ущелья или сумеем догнать бандитов с ментами до выхода. Меня больше волновала судьба моего сапера ефрейтора Головина, который никак не реагировал на разговоры по связи. Конечно, Вася – контрактник и служит не первый год, кажется, уже в третий раз участвует в командировке на Северный Кавказ. Значит, опыт боевых действий имеет и не должен растеряться в сложной обстановке. А что там, на перевале, происходит, мне знать было не дано, потому что видеть я мог только с помощью инфракрасной или тепловизионной камеры, а они, при взгляде сверху, не давали точности в изображении.

Но по мере того как бандиты приближались к плато, во мне нарастало напряжение. Я с удовольствием сам оказался бы там или вместе с Головиным, или даже вместо него. Самому всегда действовать легче, чем переживать за другого. Я переживал за него, но внешне этого не показывал.

– Товарищ полковник, двое отстали. Темпа не выдерживают. Шагов на пятьдесят, мне кажется. Внизу все вровень шли, а при подъеме легкие подвели. Их от основной группы и не видно.

– Что предлагаешь? – сосредоточенно спросил Сомов и хмуро заглянул в мой монитор, сам прикидывая возможности.

– Это, я предполагаю, из ментов. Их захватывать живьем не требуется. А прицел покажет точно, менты это или бандиты. «Выхлоп» оттуда точно слышно не будет… А если впереди взрыв произойдет, эти двое останутся невредимыми. Убежать вдвоем легче, чем всей группой.

– Лущенков, Филлипочкин, отработайте, – приказал Сомов, соглашаясь с моими доводами.

Полковник Лущенков и один из двух подполковников приготовили свои винтовки, встали на одно колено и легко нашли цель. Выстрелы были едва слышны даже нам, находящимся поблизости, а на перевале их тем более не услышали.

– Головин! – тихо позвал я сапера по внутренней связи.

Ефрейтор снова не ответил. Может быть, не хотел рисковать, когда противник так близко. Я надеялся на лучшее…

– Одиннадцать осталось, – констатировал я, рассматривая неподвижные точки, замершие на склоне после выстрелов. Очередная «маленькая трагедия» разыгралась. Причем разыгралась с моей подачи, с моего предложения. Мне это было неприятно осознавать, тем не менее, случись так, что еще двое или трое отстанут, я снова обращусь к полковнику Сомову с тем же предложением. Гибель этих ментов для меня только «маленькая трагедия», а если погибнет ефрейтор Головин, трагедия будет уже большой. Для меня – большой.

– Одиннадцать… Каждому по миллиону персонально в рюкзаке с голубой тесемочкой, – недобрым голосом проговорил полковник Сомов.

– Только они, кажется, не собираются свои миллионы забирать, – сообщил я, видя, что бандиты с ментами, поднявшись на маленькое плато, к краю, где находилась расщелина с денежными мешками, подходить не собирались, видимо, поджидали отставших. Похоже, генерал не рисковал оставлять за спиной никого, кто имел информацию о деньгах. Сверху было видно, что стоят они тесно друг к другу, разговаривают, что-то обсуждают. Но я местные дагестанские языки[22] даже с близкого расстояния переводить не умею, не то что с дальнего, потому мне дела до их разговора не было. Однако, судя по всему, договориться они сумели. В результате шестеро сразу направились в сторону скал, чтобы перебраться в соседнее ущелье, тогда как остальные пятеро намеревались, похоже, ждать отставших. Дождаться у них возможности, естественно, уже не было, но они об этом еще не знали. Мы подошли к тому месту, где лежали тела двух убитых, отсюда уже могли стрелять и вести бой. Правда, необходимости в этом пока не возникло. И не должно было возникнуть позже, поскольку на моем мониторе появилась сначала слабая вспышка, затем, буквально через секунду, вторая, которая даже через монитор ударила меня в лицо и на время лишила зрения своей яркостью…

Там, на маленьком плато, сработала светошумовая мина.

– Что произошло? – спросил полковник Сомов. – Решили все-таки деньги забрать?

По столбу света, что поднялся над перевалом, он, видимо, посчитал, что бандиты и менты залезли в свою расщелину. Грохот при этом тоже был сильный, но слух в нашем отряде ни у кого, кажется, не пострадал. Да и зрение вроде бы тоже, поскольку от места взрыва мы были еще далеко.