Правление некоторых правителей было выковано из стали, некоторых – из золота, а некоторых – из могущества.

«А мое, – подумала Ана, закрывая глаза. – Мое выковано кровью».

В ее жизни было время, когда она не думала, что снова увидит открытый океан. Или, по крайней мере, подумала Линн, не такой красивый океан.

Вода успокоилась, грозовые тучи уступили место сумеркам, которые мигнули светом тысячи звезд. Луна висела низким кругом, высекая серебряную полосу на мягко плещущихся волнах. Воздух был прохладным и свежим, ветры – солеными.

Рамсон и капитанша по имени Дая разговаривали за штурвалом, споря о технических особенностях корабля. Их голоса зазвучали над Линн.

Перед ней на корме стоял Кис.

Его темные волосы слегка развевались на ветру, закрывая грязь, кровь и следы ожогов на лице. Он получил их, когда защищал ее от взрыва в порту Голдвотер.

Словно почувствовав на себе ее пристальный взгляд, он повернулся, чтобы взглянуть на нее. Серебро в его глазах было похоже на дым, на призраков.

И он резко отвернулся. Линн почувствовала, как кто-то подошел к ней. Пальцы, маленькие, но сильные, сомкнулись на ее плече.

– Я не знала, смогу ли найти тебя, – сказала Ана, прислонившись к ограждению рядом с ней. Она казалась усталой, ее голос был очень мягким.

Линн осторожно вложила свою руку в руку подруги и сжала ее.

– Наши пути снова пересеклись, – сказала она. – Похоже, судьба благосклонна к нам.

Ана кивнула в ответ.

– Спасибо, – прошептала она, закрывая глаза. – За то, что не бросила меня.

Это был первый раз, когда Линн взглянула на свою подругу вблизи. Как будто за последнюю луну Ана постарела на год. Ее скулы выступали острее, а под глазами залегли темные круги. Но особенно Линн поразил затравленный взгляд в ее глазах.

Глаза Аны распахнулись, и Линн увидела, что за тенями тлеет огонь.

– Как ты и… – лицо Аны потемнело, когда она взглянула на Киса.

– Кис, – сказала Линн и рассказала Ане историю их путешествия из тюрьмы.

Ана слушала рассказ Линн, нахмурившись. Когда Линн закончила, Ана перевела взгляд на Киса и сказала:

– Он забрал кое-кого очень дорогого мне. – Так мало слов, но такой большой вес стоял за ними. Это была история для другого времени. – Ты ему доверяешь?

Линн колебалась. Еще так много оставалось распутать между ней и этим молчаливым воином, начиная с ее собственного недоверия и предубеждения против таких солдат, как он. Однако все это время именно он спасал ее.

– Я хочу доверять, – это все, что она могла предложить. Она вспомнила, как крепко он держал ее, когда они прыгали с башни Стенающих скал, как он предложил ей свой плащ на горе. Как его лицо наполнилось печалью, когда он заговорил о своей матери.

– Он спас мне жизнь, – продолжала Линн. – И не один раз. – Три раза. Она считала. – Он говорит мне, что тоже бежит от императрицы, что ищет свою мать и что хочет присоединиться к твоим рядам. Дай ему шанс. Пожалуйста.

Глаза Аны сузились, и Линн увидела, как они снова метнулись к Кису. На ее лице дернулся мускул.

Затем пламя и гнев погасли. Ана выдохнула.

– Хорошо. Он остается с нами. Но мы ничего ему не скажем – до тех пор, пока он не докажет, что ему можно доверять. Мы не знаем, сотрудничает ли он с врагом.

Тихим голосом Ана начала рассказывать Линн о нескольких неделях, которые они провели в разлуке, о той информации, которую они с Рамсоном собрали. Линн слушала отчасти зачарованно, отчасти с ужасом, как Ана рассказывала о появлении Тециева в порту Голдвотер, о плане Морганьи создать силу родства и о слухах об оружии в Брегоне.

Эти слова вернули ее к воспоминаниям, которые она хотела похоронить. Даже мысль об этом заставляла ее содрогаться.

– Во время наших совместных путешествий мы кое-что видели, – Линн описала повозку из черного камня, человека с двумя силами родства, то, как Белые плащи потеряли над ним контроль и убили его. – Кис мог бы нам помочь, – закончила она. – Он знает об имперских патрулях больше, чем любой из нас.

Лицо Аны побледнело.

– Так это правда, – пробормотала она. – Это очень важно. Нам нужно поговорить с Рамсоном. – Она сделала паузу, и ее голос стал нежным. В одно мгновение она словно превратилась из командира в друга – как будто внутри нее жили две девушки, изо всех сил пытающиеся найти равновесие. – Мне очень жаль, Линн. Я еще не спросила тебя, чего ты хочешь. – В ее голосе была ранимость, которую Линн редко слышала. – Ты все еще со мной в этой битве?

Хаос и разрушения в порту Голдвотер преследовали Линн, крики и мольбы беспомощных людей не выходили у нее из головы. Она вздрогнула, когда вспомнила человека, обладающего силами родства со льдом и огнем, его стоны оборвались падением меча, вспышкой серебряного шлема.

Линн поняла, что Морганья пообещала восстановить справедливость по отношению к аффинитам, к угнетенным, к тем, кого обижает система.

И все же то, что Линн видела в тот день, сцены, когда имперские патрули подавляли и причиняли боль аффинитам, были ей хорошо знакомы. В них звучали отголоски воспоминаний, которые были вырезаны в ее костях, о том, как она высадилась на ледяных берегах Империи и просила о помощи солдат с имперскими знаками Кирилии – только они отвернулись.

С новым режимом Морганьи ничего не изменилось.

Глядя в свирепые глаза своей подруги, Линн обнаружила, что с самого начала знала ответ. Она будет сражаться за каждого аффинита и не-аффинита, который погружен в беспомощность и ужас, которые она когда-то сама испытывала; за каждого ребенка, который потерял свою непорочность в той войне теней, и за каждую сестру, которая потеряла брата из-за торговцев.

Линн наклонилась вперед.

– Я с тобой, – ее голос звучал ровно и ясно. – И нигде больше.

Ана выдохнула, словно надолго задерживала дыхание.

– А после всего этого, подруга? – мягко сказала она. – Чего ты хочешь после всего этого?

Линн не была уверена, что сама сможет ответить на этот вопрос. Корабль потащил их на запад, в сторону Брегона. Она знала, что за морскими просторами, через которые вела Нефритовая тропа, находилась Кемейранская империя.

Внезапно ее осенило, что она вполне могла смотреть на то же небо, на те же звезды, что и ама-ка. И когда-нибудь это небо больше не будет недостижимым, и она будет наблюдать за восходом солнца, держа за руку ама-ка, скрипя их бамбуковым гамаком, колышущимся на ветру между кемейранскими кипарисами.

Возможно, именно поэтому она находилась здесь.

– Я хочу домой, – она остановила себя только когда сказала это, слова слетали с ее губ, как будто ветер украл их из ее дыхания.